— Прочитал… — Бутербродов изумленно рассматривал заострённые черты собеседницы.
— Где!? — мученически вскрикнула Агафья.
— Так. В книжке одной…
— А ну-ка сядь! — попросила тётка приказным тоном. — Живо!
Ворожея переставила свой табурет поближе к гостю, сжала его руки своими горячими ладошками. Заглянула глубоко в глаза:
— Где взял книгу, отвечай!? Тебя как зовут?
— Андрей…
— Послушай меня, Андрей! Надо уничтожить эту книгу! Это изобретение Сатаны! То, о чём мы болтали, всё пустяки. Тебе грозит большая опасность!
— Так серьёзно? — промямлил Бутербродов. Страх предательски щекотал тело.
— Да! Сам ты не сможешь книгу убить. Принеси её сюда, и я тебе помогу. Намажь ладони раствором чеснока, базилика и сушёного укропа, прежде купи их после захода солнца на рынке… Книгу заверни в газету, так не прикасайся. Газета абсолютно сухая, ни капли воды не должно попасть на неё. Всё понял?
— Что же это за книга такая? — любопытство врача пересилило бздёж.
Ведунья зачем-то огляделась и задёрнула занавеску. Сказала тихо:
— Книга живая, её имени я не знаю!.. Любовница дьявола…
Иметь любовницу самого дьявола — это круто. Однако, если этот дьявол ревнив, то прощайся со своей жизнью, как минимум… а как максимум с душой. Бутербродову стало не хватать воздуха, затошнило. Сосуды головного мозга, не иначе… а в уши полз тревожный шепот ворожеи:
— Книга обольстила множество мужчин!.. Утречком я поговорю со своей бабушкой Тарасией. Она много лет назад встречалась с человеком, играющим с этой шлюхой… Андрей, ты приходи ко мне завтра днём, вместе с ней. Андрей!?..
— Понёс меня чёрт к Барину на пикник! — апатично произнес Бутербродов. Он проглотил тошноту, вдохнул и выдохнул. Чуть полегчало.
— Ты сказал, к Барину? — заинтересовалась тётка Агафья.
— Мой друг. А что?
Сей резонный вопрос был резонно проигнорен. Гадалка вдруг вышла в соседнюю комнату и вернулась оттуда со стаканом тёмно-зелёного зелья.
— Выпей. Это на сутки сконцентрирует твою волю.
Доктор с опаской понюхал, отпил глоток:
— Фу, ну и горечь! — усилием воли допил. Отёр губы. Вымолвил возбужденно:
— Книга вообще необычная. Читать могу только я. Берёшь её в руки и… как будто в раю. Так и тянет ею насладиться… совершить обряд во имя Её, чёрт возьми! Такое чувство возникает… — Андрей щёлкнул пальцами. — Будто книга — лучший друг!
— Иди. Не забудь про сухую газету и раствор чеснока, базилика, укропа.
— В каких пропорциях?
— Два к одному чеснока.
Андрей Васильевич вновь поднялся, подошел к выходу. Замявшись, выпалил:
— А всё-таки, что такое неразменный рубль?.. Чисто из любопытства спрашиваю. Не смогу уснуть, буду думать…
Каждое мгновение жизни уникально. Не похоже ни на что иное. Как нельзя повторить свою же улыбку точь-в-точь, так нельзя и клонировать мгновение. Неразменный рубль из той же оперы… Тётка усмехнулась:
— Деньга такая. На неё хоть весь мир можно купить.
— Да ладно! Один рубль?
— Один-то один, да непростой… — ворожея отдёрнула занавеску, мельком глянула в окно. — Даёшь этот рупь продавцу, а тому кажется, что ты заплатил кучу денег. Хоть что продаст тебе, да ещё сдачу отсчитает, сколько скажешь. А потом человек отходит, хлоп по карману, а рупь опять там. И так до бесконечности.
— Класс! — не удержался Бутербродов. — А вы сами его видели?
— Неразменный рупь никто не видел. А кто видел, тот не скажет.
Тётка Агафья шлёпнула ладонью по столу, подняла мёртвого таракана. Кинула тельце в огонь русской печи. Раздался пронзительный вопль, запахло горелой человеческой кожей.
— Лазутчик, — ответила Агафья на невысказанный вопрос, не уточнив, правда, чей. — Прошу, Андрей, будь осторожнее. С Богом!
— До свидания…
9. Это было вчера
Ночь самое вкусное время суток. И самое опасное. Врач быстренько шёл по узкой пустынной улочке, возвращаясь от тётки Агафьи. Над головой раскрытый зонтик, опять моросил дождь. До родного домика осталось полсотни метров, как вдруг… впереди засверкали фары, приближаясь с хорошей скоростью. Бутербродов попытался прыгнуть в сторонку, на обочину, но… ступню мёртвой хваткой засосала липкая грязь.
Доктор дёрнул ногой и упал… изо всех сил потянул на себя колено обеими руками. Ступня стала вылезать из липких грязевых тисков… Джип надвигался с рёвом.
— Не успел, сука! — натужно крикнул Бутербродов за мгновение до членовредительства. Джип резво промчался мимо, переехав левую голень. Доктор потерял сознание.