***
— Пришёл в себя, молодца! — услышал Бутербродов жизнерадостный голос.
Гинеколог открыл осовелые глаза. И увидел себя в одноместной больничной палате. Рядом, на табурете, сидел человек в зелёной спецодежде врача.
— Как себя чувствуешь, Андрей Васильевич?
— Голова кружится, слабость… и ногу тянет, — гинеколог попытался подтянуться выше на кровати, чтобы сесть и тут же скрипнул зубами от тянущей боли. — Чёрт!
Дежурный врач споро поправил подушку, заметил успокаивающе:
— Потише, Андрей Васильевич, у тебя связки разорваны на голени.
Разорванные мышцы — это не то же самое, что сломанная кость, об этом знают даже гинекологи. Впрочем, это и не сломанный каблук, тоже верно.
— Когда операция? — спросила жертва аварии.
— Завтра. Из отпуска выходит Бумажкин, сошьёт в лучшем виде.
— А сам, Николай Николаевич?
— Я лишь анестезиолог, — замялся врач. — Могу, конечно, твою ногу заштопать, но… сложную операцию пусть лучше проводит хирург. Ты ведь не хочешь хромать?
— Завтра это слишком поздно, — огорошил пациент. — Мне надо максимум утром из больницы свалить!
— Чегоооо? — врач оторопел, а потом рассмеялся. — После операции тебе тут валяться неделю. А потом… ещё неделю ходить с палочкой. Больничный тебе нарисую в лучшем виде, даже не сомневайся!
Жизнь невероятно мстительна. Самое прикольное, что зачастую она мстит без причины. Опять же, был бы повод, а статья найдется… неумираемых людей нет. Как (однако) и безгрешных. Андрей Васильевич, разрываемый противоречивыми мыслями, глянул на наручные часы. И увидел, что часов на руке нет.
— Сколько время, Николай Николаевич? — спросил он кротко.
— Шесть часов вечера.
— Шесть часов ве… Не может быть! — поразился Бутербродов. — Кретин переехал меня, когда время подходило к восьми.
— Верно. Но это было вчера. Ты почти сутки был в отключке.
— Сутки!?
— Ага. Я принесу твой мобильник. Ну и часы… Атрибуты в моём сейфе. Могу предоставить и медсестру на выбор, чего они все в тебя так влюблены, а?.. — врач ухарски подмигнул.
Дружба — это тяжелый труд. Как отдых или собственные дети. Тебе всегда нужно таскать куда-то своё тело, проявлять заботу вопреки настроению, поддерживать/опекать/ оберегать… А ещё мчаться на помощь по собственной инициативе, без сторонних просьб. Халюкин и Барин нежданно проявились в палате, затоптались на порожке.
— Вы кто такие и как прошли? — встрепенулся анестезиолог. — Я же приказал, чтобы никого…
Халюкин официальным тоном заявил:
— Я как заместитель прокурора, должен снять показания с потерпевшего. А как верный друг — принес Андрею Васильевичу гостинец. — Одной рукою он сунул врачу под нос «корочки», а другой тряхнул пакетиком с «продуктовым набором для больного».
Для врача при исполнении существует один пациент. Все остальные — это враги, которых надо безжалостно посылать подальше. Тупая полиция, надоедливые родственники, любимые домашние животные, ангелы жизни и смерти… — всё едино.
— Андрей Васильевич ещё слишком слаб, потерял кровь. Необходим покой, чтобы набраться сил, — врач воинственно надвинулся на пришельцев, расправил сутулые плечи. — Можете оставить свои апельсины и уходите.
Пока ты не настроил лыжи к Господу, ты можешь воздействовать на окружающий тебя мир, в лице особо ретивых коллег…
— Николай Николаевич, пусть ребята посидят со мной? — смиренно воззвал Бутербродов. — Ближе этих людей у меня нет, отвечаю.
Анестезиолог вспомнил, что воспаление яичников его тёща лечит у единственного в городке гинеколога. Весомый аргумент, чтобы нарушить регламент, ведь это не клятва Гиппократа, в конце-то концов…
— Пожалуйста, недолго, — он стремительно вышел из палаты. Дверь прикрыл за собой.
— Привет, Бу! — друзья распаковали пакетик, достали яблоки и коньяк. Пропустили по рюмашке, по ходу дела. За здоровье и вообще.
— Как узнали, что я здесь? — наивно спросил Андрей.
— Юлька, — уронил бизнесмен с усмешкой.
— На самом деле, не смешно, — на удивление очкарик не поддержал иронию. — Юлия Васильевна… ну, окей, Юлька — позвонила мне на мобилу. Когда был переезд, она находилась у калитки дома. Всё видела. Ты ж, Андрюха, всего десять метров не дошел… Юлька и «Скорую» вызвала.
— Мой мобильный Юлька тоже знает? — не удержался от ёрничанья Барин.
Бутербродов слушал хмуро. И хмуро же сказал: