— Не дороже денег. На литру дашь?
— Ну… договорились. Где гусь?
— Там! — парочка пошла к южной стороне рынка. Через десяток метров Бутербродов вдруг придержал алкаша:
— Постой-ка! Гусь-то живой? Мне дохлый ни к чему…
— Не боись! Живее всех живых, как Ленин! — интимно подмигнул мужик.
Андрюха внимательней присмотрелся к продавцу. Ранее с алкашнёй он дела не имел, и закономерно не приглядывался. Но «сейчас» от «раньше» отличается больше, чем белое от чёрного.
— Слушай, мы раньше не встречались? — напряг память покупатель. — Больно рожа знакома.
— Может, бухали вместе, — невнятно буркнул мужик, отводя глазки.
— Вряд ли…
Бардак в голове. Так бывает, когда за два дня проживаешь массу событий, которые твой мозг не может рационально объяснить. Кто хоть однажды имел дело с нечистой силой, тот поймет. Кроме того, жажде богатства плевать на любые сомнения… Андрюха уверенно нырнул в неприметный закуток в углу рынка, вслед за мужичком.
Алкаш толкнул дверцу хлипкого сарайчика:
— Вот он.
Привязанный за лапку к стене, в сараюшке прохаживался здоровенный гусак. При виде людей загоготал и забил крыльями.
— Украл, поди, — полюбопытствовал Андрюха. Без «наезда», несколько равнодушно.
На удивление, алкаш не стал горячо доказывать обратное. Он сплюнул и сказал спокойно:
— Какая тебе разница? Не хочешь — не бери. Найду другого покупателя, за пару-то бутылок, ха.
— Ладно, на тебе на литр, — врач подал денежку. — Помоги только гусика в сумку затолкать.
Обладатель драного пиджака схватил купюры, и поспешно удалился:
— Не было такого договора, чтоб грузить!
— Эй! Ну, хочешь, доплачу полтинник?
Мужик обернулся на ходу и хрипло рассмеялся:
— Найми грузчиков, купец!
— Сукин сын! — в сердцах сплюнул Андрюха. И крикнул в удаляющуюся спину. — Я тебя вспомнил! Ты меня наколол позавчера на остановке! Мошенник!..
Самое умильное — это принимать наваждение за бардак в голове. Ну да к чёрту всяческие мысли. То, что нас не убивает, делает нас сильнее, на том и остановимся.
— Гуси — гуси — гуси, — замурлыкал врач, сложив пальцы щепотью.
Гусь искоса посмотрел на человека и раздраженно гоготнул.
Загрузка гуся в сумку потребовала полчаса. Только длинная шея не влезла, и птица наблюдала, куда её несут. Мимо сырных прилавков, колбасных отделов и аромата свежеиспеченного хлеба. Вот и фруктовые ларьки, дальше уже улица.
— Андрей Васильевич! Я-то думал — в больничке отлёживаешься. А ты уже бегаешь!
Дорогу Бутербродову преградил его начальник — Аникита Иванович Репнин. Наш герой замялся, неловко переступая. Программа обряда выдала ошибку, которую никоим образом нельзя нарушать. Убегать от ошибки правилами не запрещено, если что.
— Да я вот… — открыл рот Андрюха, и тут же его закрыл. Из-за ящиков с грушами выглянул продавец гуся и явственно подмигнул.
— Эвон, какую птицу приобрёл! Ты что, собираешься гусятину разводить? — главврач недоуменно вертел мощной шеей.
Бутербродов криво поулыбался… пожал застенчивым плечиком… изобразил на лице умиление… И попятился от начальника.
— Что за твою мать?! — охреневал Репнин.
«После покупки гуся, по дороге домой — нельзя ни с кем заговаривать…» — стучало в голове доктора.
— Эй, ты ослеп, чёрт возьми! — визгливо крикнула случайная торговка, попавшая под ноги пятящемуся доктору.
Бутербродов извинительно осклабился, прижал руку к груди и отвесил женщине земной поклон. И быстрым шагом, почти бегом, припустил прочь.
— Га-га-га! — недовольно загоготал гусь на весь рынок.
— Вот так вот твою мать! — воскликнул Аникита Иванович.
11. Подготовки к первому обряду
Ехидное солнце клонилось к западу.
— Пора! — Бутербродов поёжился. После затопил печку, покурил в неё. Подбросил дровишек, достал мобилу, потыкал кнопки. Сделал слащавое лицо.
— Аллё, привет, Рита!.. Да, Андрей… вот решил тебе набрать, — нежненько пел в трубку доктор. — Вы знаете, Риточка, ведь любовь — очень дурацкое изобретение Господа. Впрочем, некоторые считают, что он ничего не изобретал. А ты как думаешь?..
Мужчины покупают женщин словами. Если, конечно, денег нет. Я — нищеброд, и могу себе это позволить?.. Ну-ну, пой, душка, сердечко честной девушки стерпит всё, и даже чуть больше.
— Я не сильна в катехизисе чувств, — сдержанно ответила Маргарита.
— Узнаю свою Риту, узнаю… — не смутился Андрюха. — То есть, вы не моя, конечно, пока не моя, но… вы ведь поняли мысль. Кстати, о ваших чудных глазах…
Доктор разливался соловьем минут пять, девушка (откровенно) таяла. Когда у женщины нет постоянного партнера, то мужское слово эквивалентно мужской фрикции. Не всегда, но такое случается чаще, чем не случается.
— Романтика — это ключ жизни. В жизни есть двери, и вот их и открывают ключами, — вдохновенно вещал Бутербродов. Если женщине с тобой интересно — то это тебя вдохновляет.
— Хорошо, когда есть двери, которые ты хочешь для себя открыть, — поддержала Марго с полуулыбкой.
— Не для себя, а для нас, — умилился доктор. — Если ты не против… Кстати, а на втором свидании честной девушке Рите допустимо мне отдаться?..
— Мне надо посоветоваться с сестрой, — серьезно ответила Маргарита.
Обольститель уловил перемену тона, и тут же воспользовался этим в своих целях. Мало девушку танцевать, надо ей ещё и бриллианты покупать. Добычей денег сегодня ночью и займемся, но прежде…
— Рит, подскажи мне, пожалуйста, что такое «крестовая». Как историк, — огорошил сердцеед.
Мужчины — странные люди, для них сорт картошки и её прополка — это идентичные вещи. Но не единой картохой жив мыслящий человек, тоже верно, и в данном смысле обаяшка эскулап прав.
— Кажется, в старину на Руси так называли перекрёсток дорог, — подыграла Рита.
— Я тебя люблю. В данный конкретный момент! — без церемоний вскричал врач. — Ну всё, был рад слышать, целую и так далее.
— А зачем тебе значение «крестовой»? — развивала диалог Марго. Однако, её уже не слышали, доктор то ли бросил трубку, то ли связь прервалась. Спокойней, конечно, думать второе…
В гостиной комнате, где и сидела девушка — нарисовалась сеструха Ириша. Подсела на диванчик. Спросила с любопытством:
— С кем это ты трепалась, я на кухне голос слышала?.. Расскажешь?
— Андрей с большим членом, — чуть растерянно ответила девушка. — Почти замуж звал…
— Но это же чудесно! — одобрила Ириша. — Я думаю, что ему надо отдаться. Тогда точно женится.