33. Срок годности рубля
Ближе к ночи Бутербродов достал из-под лежака палец аббата, тщательно обмыл и отёр полотенцем.
— Фух! — доктор засунул мизинец в рот и стал мужественно пережёвывать.
Палец был толстый и скользкий, острый ноготь царапал язык, зубы вязли в сладковатом мясе. Слышался хруст косточек.
— Не мешало бы запить… — Андрюха, по ходу, глотнул водички. — Фуух! — наконец, палец был съеден.
— Отлично!
Бутербродов взял кусок штукатурки, и нарисовал им на бетонном полу пятиконечную звезду с кружком посредине. Затем жестоко разломал полусгнивший апельсин — то, чем в Африке кормят свиней и заключенных. Достал несколько косточек, высыпал в круг.
— Так! — вынул из-под тюфяка большой гвоздь. Оскалившись, со всего маху, ткнул им в указательный палец! На пол заструились красные капли. Доктор накапал в каждый луч звезды понемногу крови, после схватил книжку и торжественно прочёл под непременные девичьи стоны:
— Ядущий чужую плоть, заклинает тёмную силу, живущую в глубинных недрах. Изыди, помоги мне! Как скоро кровь, пролитая над символом Распятия, иссохнет, так и ты, навеки привязанный к предмету вожделения, примчишься сюда. Да рухнут оковы и приидет неведомый, смогущий освободить чадо греха из тесного узилища. Прими моё угощение, Хранитель книги, отдаюсь тебе. Сатанусса!
Откуда-то появился серый дымок, резко запахло серой. Дым стремительно заполнял камеру. Бутербродов выкрикнул последнее слово и зажал себе нос. Серое облако всё сгущалось.
— Га-га-га, — в дымовой завесе проявился большой гусак. (Возможно тот самый, которого доктор сжёг в печи). Гусь важно топтался по звезде, склёвывая апельсиновые косточки. Вдруг… птица подняла длинную шею и искоса взглянула на арестанта.
— Гаа-гаа-га, — весело прокричал гусь и вылетел в решётку окна. Вслед за ним в фортку мгновенно вытянуло и дым.
Как только дымовая завеса спала, Андрюха увидел покупателя гусятины. На табурете, в метре от себя. Сморщенное лицо, прядь седых волос, глубоко запавшие зеленые глаза… Чёрный плащ с капюшоном.
— Ба, кого я вижу? — засипел знакомый голос. Блеснули золотые зубы. — Давний знакомец, гусиный продавец! Рад видеть. — Демон хитро огляделся. — Прямо скажу, твоя нынешняя хата оставляет желать лучшего. Попал ты, Андрюха! — он подмигнул.
— Опять ты! — вскричал доктор. В расстройстве ноги подкосились, он плюхнулся на топчан.
— А ты думал, кто будет? Римский Папа?
Тот, кто видел смерть, жизни может не бояться. Как и потусторонней сущности. Бутербродов достал из кармана конфетный фантик, грозно им помахал перед носом старичка:
— Где мой неразменный рубль!? Твои штучки?
— Я здесь ни при чём, — с понимающей усмешкой заметил дед. — Просто у рубля истёк срок годности. Так бывает.
— Какой ещё срок годности!? Это что, банка консервов, разэтак твою мать!?
— Тебе, правда, интересно?.. — подмигнул старпер. — Будем слушать лекцию о свойствах волшебных денег или всё — таки решим твою новую проблему? — Чёрт осклабился. — Как понимаю, ты решил удрать из тюряги?..
— Ясен перец, — немедленно остыл Андрюха. — Черножопые кретины обвиняют хрен знает в чём! Пора отсюда валить.
— Готов помочь. Куда тебя доставить? — оживился старикашка.
Все дороги ведут домой. Всегда и всюду, хоть из Рима, хоть в Рим…
— Давай-ка назад, в Питер!
Дедок слез с табурета. Распахнул плащ, обнажив волосатую грудь и рваные трико на коленках:
— Иди сюда, милок.
Тюремные часы отбили шесть утра. Тотчас послышался звук отпираемого засова — за арестантом прибыл конвой, для отправки на этап.
— Быстрей, Андрюха!
Бутербродов схватил книгу и прижался к старому хрычу (голова деда торчала на уровне сосков доктора). Старик укрыл узника полами плаща. И закружил на месте!
Вошедшие тюремщики в изумлении понаблюдали небольшой вихрь. Через мгновение он исчез. Камера была пуста. Деловито пробежал таракан.
34. Шутки дьявола
Дымовой туман рассеялся вместе со златозубым старцем, и Андрей Васильевич Бутербродов оказался у ворот своей клиники. Октябрьская погода тут была не африканская, грубая роба из рогожи сразу об этом напомнила. Доктор покрепче перехватил книжку, и надавил на звонок.
— Чего надо? — брезгливо спросил охранник, вылезший из будки.
— Привет, Миша! Пусти меня, я очень замёрз.
— Какого хрена? — не врубился парень. — Эй, ты кто такой?
— Я-аа-я?!.. — рассердился до икоты Андрюха. — Я твой хозяин, черт возьми! Отворяй живо! — он потряс калитку.