- Даже больше, я служу ей, - добавила Урена, подавая руку Адону для поцелуя, - хотя, конечно, не могу похвастаться, что я ее любимица.
- Рад знакомству. - Адон поклонился Урене, но не взял протянутую руку. - Вы обязательно должны посетить храм в самом скором времени. Строительство почти завершено. А теперь прошу простить, я должен идти к Надису. В конце концов, мы ведь собрались в его честь.
С этими словами Адон направился в начало зала. Пандара вцепилась в его руку и потащила за собой.
- Право, патриарх! Вы хотя бы знаете, кто это был?
- Я знаю, что она собой представляет, - ответил Адон. Он остановился и, повернувшись к Пандаре, прошептал ей на ухо: - Должен сказать, меня беспокоит Ритуал, который вы устроили своему мужу. Я здесь вижу слишком много людей, подобных Урене.
Пандара отпрянула:
- Что вы хотите этим сказать, патриарх? - Она завопила так громко, что те, кто стоял поблизости, обернулись и уставились на хозяйку. Среди них было несколько человек, сделавших крупные пожертвования на новый храм Мистры, но Адон не мог скрыть правду.
- Что-то здесь не так, Пандара, - произнес он, ощупывая кольцо. - Обрядом Радости мы оказываем почести умирающему, а вовсе не стараемся произвести впечатление на его друзей.
Пандара прищурилась:
- Да как вы смеете! Я прекрасно знаю, сколько Надису пожертвовал на строительство храма Мистры, если вы об этом забыли.
- Не забыл… поэтому я и должен быть с вами честен. (Гости в банкетном зале замолкли, и все глаза - кроме глаз Надису, разумеется, - обратились на Адона и Пандару.) Келемвар и Мистра даруют Ритуал Радости тем, кого считают достойными. Лично я тут ничего не решаю.
Пандара оглядела зал, лицо ее стало темнее тучи.
- Что вы такое говорите? Хотите еще денег на свой храм?
Адон покачал головой:
- Вовсе нет. Все равно это ничего бы не изменило,- Он взял Пандару за руки и заговорил очень мягко и вкрадчиво: - Я пытаюсь сказать, здесь что-то не так. Я получил знак. Избыточная роскошь Ритуала, возможно, оскорбила Келемвара, или Мистра могла засомневаться, нужно ли исполнять так много желаний. А может быть и другое: час Надису еще не пробил. Вдруг он поправится столь же внезапно, как заболел.
Пандара резко высвободила руки:
- Не будьте смешным! Конечно, Надису умрет! Смотрите, как он позеленел и круги под глазами чернее воронова крыла.
Адон вздернул бровь:
- Вам как будто не терпится.
- А что здесь такого?
В голосе Пандары не было никакой любви, и от этого Адону стало почему-то легче, хотя он был огорошен. Возможно, ее бессердечие и вызвало в нем с самого начала чувство беспокойства, хотя, разумеется, не впервые хорошему мужчине достается в жены стерва.
- Надису ждет счастье в загробной жизни, не так ли? - продолжила Пандара. - Разве не в этом смысл Ритуала?
- Одним Ритуалом ничего не добиться, - снова пояснил Адон. - Он всего лишь знак…
С возвышения раздался жуткий хрип, переросший, в стон. Надису сел и оглядел зал оторопелым взглядом. Голова его была цвета зеленой дыни и круглая, как луна, а темные глаза провалились, превратившись в два бездонных колодца.
- Пан… дара! - задыхаясь, проговорил он потрескавшимися кровоточащими губами. - Подойди… ко… мне!
Надису снова упал на ложе, издав длинный булькающий хрип.
Адон взял Пандару за руку и направился к помосту, но женщина вырвалась, покачав головой.
- Нет… ступайте сами. - Страх в ее глазах был первым человеческим чувством, проявленным к мужу. - Я не хочу его видеть… я имею в виду, в таком состоянии.
- Но он позвал вас. Возможно, это его последнее…
- Не могу! - Пандара закрыла лицо руками и отвернулась, предоставив Адону хмуро взирать на ее спину.
К патриарху приблизилась Янселдара:
- Думаю, пора. Подойдите к Надису.
Адон едва слышал хозяйку города: его мысли полностью поглотило странное поведение Пандары. Даже если она не испытывала к мужу никаких чувств, все равно полагалось соблюсти приличия.
- Пандара, в чем дело? - спросил Адон. - Ты боишься собственного мужа?
Пандара нашла в себе смелость повернуться к нему лицом, и он увидел, что она плачет.
- Нет, конечно. Я просто не хотела, - она замолчала, глядя на знатных гостей, потом вытерла слезы и продолжила: - чтобы Надису запомнил меня такой.
Адон нахмурился, услышав эту ложь; женщина явно что-то скрывала, отчего его палец чесался еще больше.
С кровати донесся длинный прерывистый стон, к краю помоста подошла улыбающаяся служанка:
- Началось!
Янселдара взяла Адона за руку.
- Разве вам не следует подойти к нему?
Адон покачал головой:
- Думаю, сейчас ничего не свершится. Пандара что-то от нас скрывает.
Янселдара зашептала Адону на ухо, в то же время подталкивая его к возвышению.
- Пандара не в своем уме, - сообщила патриарху хозяйка города. - Она то и дело заговаривается, но Надису никогда не жаловался. И он больше, чем кто-либо другой в этом городе, заботился о бедных. Окажите мне личную услугу: побудьте рядом с ним в минуту смерти.
- Как скажете, - вздохнул Адон.- Я, конечно, подойду к нему, но вы должны помнить, что никто не в силах купить…
- Благодарю, Адон. - Янселдара отпустила его руку. Слово Янселдары было законом в этом городе, к тому же она лично выделила земли под храм Мистры; Адену оставалось лишь надеяться, что хозяйка не станет вменять ему в вину, если Келемвар с Мистрой откажутся благословить Ритуал. Он поднялся по ступеням и подошел к умирающему, чувствуя на себе жадные взгляды со всех сторон. В воздухе зависло жуткое зловоние, простыни были испачканы отвратительной жидкостью, сочащейся из всех пор раздувшегося тела. Кончики пальцев умирающего почернели и отвалились. Патриарх не представлял, что за недуг свалил беднягу, который еще утром был здоров как бык,
Надису поднял трепещущие веки, но его глаза казались двумя черными дырами. Он поднял разбухшую руку:
- Пандара!
Адон присел на краешек постели и взял его за руку. Кожа Надису на ощупь была склизкой, а плоть под ней мягкой, как губка.
- Нет, Надису. Это Адон.
- Адон? - Надису вцепился в руку патриарха и с усилием сел, после чего обратил свой взгляд на подвесной потолок. - Простите меня, милорд! Простите мое неверное сердце!
По залу прошелся рокот изумления. Пандара вскрикнула и упала на стул, но никто не обратил на нее внимания. Все в зале - и гости, и артисты, и слуги - не сводили глаз с помоста. Кольцо Адона начало раскаляться. Он попытался высвободить руку из хватки Надису и не сумел, ибо тот стал силен, как великан. Алмаз начал предупреждающе светиться, лучи серебристого света пробились сквозь пальцы Надису и затанцевали на потолке.
- Глядите! Ритуал! - раздался чей-то крик.
В зале воцарилась тишина: все гости Пандары принялись загадывать маленькие желания. Только Адон знал, что он в беде. Кольцо так раскалилось, что уже обжигало палец. Он ударил свободной рукой Надису по голове.
- Эй! - завопил кто-то из гостей. - Это что, часть Ритуала?
Надису не ослабил хватку, а лишь посмотрел Адону в лицо:
- Кайрик, Единственный и Вездесущий! Забери меня к себе!
Хотя Надису говорил одновременно на тысячу голосов, все они звучали не громче шепота, такого тихого, что из всех собравшихся в зале только Адон его услышал. Патриарх неловко потянулся и вытащил из петли на поясе палицу.
- Что он делает? - закричали в толпе.
Провалившиеся глаза больного начали вылезать из орбит. Черные и глубокие, как могила. Адон глянул в них, и ему показалось, что из их глубин поднялась чернильная тьма, чтобы его поглотить.
- Остановите патриарха! - раздался вопль.
Адон размахнулся палицей и ударил по разбухшей голове Надису. Золотой обод кольца уже обуглил кожу на его пальце. Тогда Адон воззвал к своей богине: