- Маск? - Богиня выпрямила шею Авнера, потом приложила к ней обе ладони и направила в Серафима свою исцеляющую магию. - Не может быть. У Маска больше причин, чем у кого-либо другого, держать меня в тюрьме.
- Возможно… но он не ожидал, что я справлюсь с задачей.
Теперь, когда шея была в порядке, Серафим убедился, что говорить стало гораздо легче. Пока богиня исцеляла остальные увечья, он рассказал ей о том, что Келемвар решил заново пересмотреть все свои приговоры, вынесенные в качестве бога Смерти, а еще Авнер объяснил, каким образом Маск предоставил ему шанс стать Серафимом Воров, поручив ему невозможную задачу освободить богиню. К тому времени, когда он закончил, Мистра успела вылечить все его раны.
Они поднялись, и богиня сказала:
- Авнер, тебе не следует служить такому низкому божеству, как Маск. Я замолвлю за тебя словечко перед Келемваром, и ты останешься Серафимом Смерти.
Авнер печально покачал головой:
- Не получится, богиня. Повелитель Смерти переменился. Прежнего Келемвара больше нет, и, боюсь, даже тебе будет не под силу вернуть его обратно.
42
Брат Дьюрин повел нас через расколотые куски старых Портовых Ворот, затем свернул к берегу скользкой реки из грязи, служившей главным проспектом восстановленного города. Наступила тьма, погрузившая предместье в тени. такие же багровые, как священные одеяния Единственного. Последние каменщики и разнорабочие покинули мост, остались только коренные жители города, удивленно смотревшие на нас сквозь бойницы своих домов-крепостей. Улица воняла тиной, рыбьими кишками и прочим мусором, который туда сваливали; его накопилось столько, что копыта Халы утопали в этой жиже, пока она несла нас со Сванхилдой вперед.
Мы проехали примерно треть пути по восстановленному городу, что составило шагов сто по главной улице, когда кто-то зашипел из тени, позвав Дьюрина. Он свернул на узкую улочку между двумя зданиями и пропал в темноте. Направив Халу вслед за ним, я вспомнил о двух охранниках, сложивших головы в закоулке, где мы сегодня прятались, и по моей спине пробежал холодок. Они погибли в черте «цивилизованного», обнесенного стеной города. Здесь же, на Руинах, вряд ли сам Единственный смог бы сказать, кто там притаился за следующим углом.
В этом закоулке соглядатаем оказался Армод, служитель храма, почти такой же тощий и грязный, как Дьюрин. Армод повел нас сквозь Лабиринт Закоулков, таких темных, что я едва мог разглядеть свою руку, поднесенную к лицу, и все время, пока мы ехали, невольно думал, какое здесь отличное место для засады. Все же ничего не произошло, если не считать того, что я все время чувствовал чьи-то взгляды откуда-то сверху, и один раз нас облаяла бродячая собака, забившаяся в грязную нишу. Нам со Сванхилдой пришлось спешиться и постоять в сторонке, пока Хала пыталась закусить собачкой, но с ее короткой шеей ей было не достать до задней стенки логова, и спустя несколько минут нам было позволено снова взобраться на спину кобылы.
Когда мы выехали из лабиринта, то увидели сестру Келду, поджидающую нас у развалин какой-то стены. Она заменила Армода в качестве проводника и повела нас дальше, а мрачные цитадели восстановленного города сменились темными грудами мусора. Хала больше не хлюпала копытами, а грохотала ими, и свет от полной луны освещал наш путь мерцающим серебром.
Зловоние порта исчезло, Сванхилда, сидевшая за моей спиной, задышала спокойнее. Она наклонилась вперед и зашептала мне на ухо:
- Зачем ты приехал в Зентильскую Твердыню? Ты ведь должен знать, что «Кайринишада» здесь нет. Мы целый год рассылали письма всем важным Истинным Верующим.
- Я ничего не получал, хотя знаю об одном таком письме, посланном моему калифу.
- Так зачем все-таки ты здесь?
Я прикусил язык, не желая выкладывать правду этой женщине. Физул мог пробыть в своей башне весь день, наблюдая и прикидывая, когда мы появимся,- или кто-то мог ему донести, что мы придем с наступлением темноты, и этим кем-то вполне могла оказаться Сванхилда, как и любой другой житель Зентильской Твердыни.
- Ну? - настаивала Сванхилда.
Я бросил через плечо;
- Ты задаешь слишком много вопросов, сестра.
Сванхилда дернулась, словно от удара, но ее руки по-прежнему крепко держали меня за пояс - наверное, на тот случай, если Физул приведет в действие одну из своих ловушек.
Я украдкой бросал взгляды направо и налево, пока, наконец, до меня не дошло, что засады бояться нечего. Находясь под защитой Тира, да еще на таком скакуне, как Хала, я мог бы легко удрать, без всякого вреда для себя и своего дела. Успокоившись таким образом, я поступил по-глупому: наклонился и похлопал верную лошадку по шее.
Хала обернулась, оскалила острые зубы, и я едва успел отдернуть ногу, прежде чем она защелкнула челюсти.
- Что это с ней? - поинтересовалась Сванхилда из-за моей спины.
- Она разозлилась из-за того, что собака удрала. - Заклинание Мистры заставило меня добавить: - Или из-за того, что я отобрал у нее кость.
- Кто же из вас хозяин? - презрительно фыркнула Сванхилда. - Ты или Хала?
- А сама как думаешь? Я ведь рассказывал, ее создал Кайрик.
Келда свернула в широкий каменистый проход, который когда-то был улицей. Шагов через пятьдесят тропа заканчивалась под высокой уцелевшей стеной. Там мы и нашли остальных служителей храма. Они ждали у начала узкой траншеи с крутыми стенками, проделанной кем-то или чем-то в горе строительного мусора.
Один из братьев указал на проход:
- Уничтожитель пошел туда. Тира все еще…
- Скорее! - донесся из траншеи приглушенный голос Тиры. - Он пытается удрать!
Келда и остальные тут же бросились в траншею, но я попридержал Халу и не ринулся за ними в темноту.
- Пошла! - скомандовала Сванхилда, пиная Халу в бока.
Из глотки кобылы раздался львиный рык, и она сделала робкий шажок вперед. Я натянул поводья и остановил ее, тогда кобыла взбрыкнула, чуть не сбросив сестру Сванхилду.
- Малик! Что ты делаешь? - Сванхилда уцепилась за мой пояс и не упала. - Мне казалось, ты хотел поймать Физула!
- Я уже говорил, ты задаешь слишком много вопросов. - Магия Мистры заставила меня пояснить: - Раз я проделал такой долгий путь, то не так уж глуп. Я сразу понял, что ты готовишь мне засаду.
- Засаду? - Воистину, она очень удивилась, и я понял, насколько она поднаторела во лжи.
Из узкого прохода донеслось эхо громкого всплеска, затем от крутых стен отскочила серебряная вспышка. Кто-то вскрикнул от мучительной боли.
- Убедилась? - воскликнул я, - Я не дурак!
Служители храма орали в один голос. Траншею сотрясал неистовый рев, а когда он утих, камни в глубине осветило оранжевое мерцание.
Сванхилда отняла одну руку от моего пояса, и сразу что-то острое уткнулось мне в спину.
- Ты хотел найти Уничтожителя, и мы разыскали его. Теперь поезжай!
- Глупая женщина! Неужели ты думаешь, что я боюсь твоего ножа? - Несмотря на эти слова, я пустил Халу в траншею, так как по-прежнему не отказался от намерения выследить Физула в его логове. - Ты сама видела, как стрелы отскакивали от моей спины, когда я въехал в Зентильскую Твердыню. Меня защищает сам Тир!
- Кто? - Сванхилда ткнула в меня кинжалом, но лезвие, запутавшись в моей робе, отклонилось в сторону и даже не поцарапало меня. Сванхилда плюнула мне в шею. - Предатель! Шпион! Прихвостень Тира!
- Я? Это ты предательница! - Я оставил без внимания ее попытку убить меня.
За это время мы успели проехать половину траншеи. Если бы я наклонился в ту или иную сторону, то мог бы дотянуться до камней, уходящих ввысь так далеко, что не видно было лунного сияния. Спотыкаясь в темноте, Хала поднимала ужасный шум, но это вряд ли имело значение, ибо из дальнего конца туннеля внезапно донесся мощный рев и ужасные крики.
Я посмотрел вперед и увидел в двадцати шагах от нас внушительного человека, прижавшегося к полуразрушенной стене. От кучки преследователей его отделял низкий огонь; большинство служителей Единственного катались по земле, сбивая пламя со своих одежд, и орали как резаные.