— А кто с кем воевал?
— Да не было войны. Обычные переговоры с реквизитом. Впрочем, не знаю, — Михель вздохнул. — Можем мы пройти к морю?
— Да, прошу! — пригласил второид.
Метрах в сорока был огороженный обрыв, там были столики и штативы с телескопами. Они пошли туда, ощутили зверские порывы ветра, полюбовались морем, которое вдаль было бескрайним и могучим, а внизу было еле видными пенистыми волнами, бьющими в скалу. Высота была головокружительная. Михель сел за стол, прикрыл лицо маской и стал смотреть на низкое, маленькое, ненормально белое солнце, которое совсем не походило на его родное южное. Элеш в это время подошел к телескопу и осматривал Маму. Через телескоп мистический ужас пропадал напрочь.
— Элеш, простите, что заставил вас протрезветь, но, как назло, мне сейчас самому захотелось выпить, — сказал Михель.
— Ничего, это дело поправимое. Думаю, в вездеходе всё есть, — сказал Элеш и услал второида за вином, продолжая глазеть в телескоп.
Через минуту он услышал сбоку шум, оставил телескоп и посмотрел туда — это вездеход с наполовину опущенным трапом быстро ехал к ним задним ходом.
— Что за…? — удивился Элеш и посмотрел на Михеля.
Но Михеля за столом не было. Его нигде не было, только на камнях лежала его куртка, а на столе шапка. Тут подъехал вездеход, остановился как вкопанный и откинул трап.
— Что происходит?! — крикнул Элеш.
— Элеш, идите внутрь! Быстро! — приказал второид, выскочивший из салона.
Вторик-водитель выскочил из кабины, они подбежали к ограде и стали смотреть вниз. Элеш подошел тоже.
— Михель прыгнул, — услышал он.
Элеш, боясь это увидеть, всё-таки посмотрел вниз — но ничего не увидел. Там были только скала и бьющие в нее волны.
— Идем! — дал команду один второид. — Господин Маслов, пожалуйста, идите внутрь! — раздраженно сказал он Элешу, подобрал одежду Михеля и всучил ему. — И не поднимайте трап, сейчас мы его принесем.
Элеш, не помня себя, зашел в вездеход, сел ближе к кабине и долго сидел с чужой курткой в руках и в полном шоке. Он не мог понять как это произошло, не мог подумать ни одной мысли, просто был в ужасе, что скоро сюда внесут мертвое тело его друга, который только что жил и разговаривал.
Прошло бесконечное количество времени, и вот он услышал шум снаружи: второиды ругались и одновременно смеялись. Внесли тело, завернутое во что-то невообразимое, и это тело шевелилось.
— Господин Маслов, радостная весть! Господин Тайвахо жив! Помогите что ли! — весело крикнули ему.
Элеш бросил куртку и кинулся помогать. Они положили тело на пол, подняли трап, соорудили из сидений узкую кровать, размотали Михеля, подняли его, уложили и зафиксировали лямками. Михель вращал глазами, ничего не понимая, трясся от холода и переживаний, а с его посиневших губ текла слюна.
— Михель, всё будет хорошо, держитесь! — весело успокоил второид и сел рядом с пострадавшим. — Едем!
Они так рванули, что Элеш чуть не опрокинулся. Вездеход, разгоняясь будто выходит на орбиту, помчался в город. Турист немного пришел в себя, лицо его порозовело, он начал что-то шептать, но Элеш ничего не понимал: он где-то потерял наушники. Потом Михель сказал громче, а второид перевел:
— Он хочет вина, но мы не дадим, — и объяснил это пациенту.
Пациент сказал что-то и махнул рукой.
— Пейте один, — перевели Элешу. — За мое здоровье и Божью Руку.
Элеш нашел бутылку, откупорил и показал Михелю:
— Ваше здоровье и Божья Рука! — сказал он и осушил сразу половину.
После отрезвина пить не рекомендуют, но сейчас ему было всё равно. Дрожь от волнения постепенно улеглась, Элеш привел мысли в порядок и задал главный вопрос:
— Как вы спаслись?
Но вместо Михеля ответил вторик:
— В скалу вмонтированы выдвижные сетки, они срабатывают в таких случаях. Не он первый. Господин Маслов, когда мы приедем, вам придется поговорить с дежурным спасателем. Это официально.
— Поговорю, — кивнул Элеш и сделал еще глоток.
Через пять минут он почувствовал, что стремительно пьянеет, но подумал: "А, к чёрту!" — и не остановился.
— Какое у вас было дело, господин Маслов? — спросил через второида Михель.
Элеш решил не озвучивать легенду о детском сувенире.
— Я забыл, если честно. Просто мы живем здесь уже пять лет, а я еще ни разу не был у Мамы, да и вообще не выбирался наружу.