— Само собой.
Мишель вздохнула свободнее.
— Кажется, крови почти нет, но есть что-то такое…
— Это от меня, Мишель вскинула голову:
— Что?
— Это мое семя. То, что перелилось из меня в тебя. Разве тебе никогда не объясняли, как это бывает?
— Конечно, объясняли, — фыркнула Мишель и швырнула мочалку обратно в таз. Брызги обдали спину Этана. Он взял таз и отнес его на умывальник, слыша за спиной слегка удивленный голос Мишель: — Только в отличие от объяснений действительность оказалась гораздо… реальнее.
Этан подавил улыбку.
— Вот именно. — Он надел подштанники и бросил Мишель ее рубашку. — Надевай. Впрочем, можешь спать и так.
Мишель склонила голову набок, не зная, правильно ли она поняла его слова.
— Ты имеешь в виду… опять… в эту же ночь? Этан пожал плечами.
— Ты сама только что недвусмысленно заявила — ты уже не девственница. И покончим с этим. Что бы ни произошло между нами, больше я не собираюсь спать на полу. — Этан развел огонь, пока Мишель надевала рубашку. Когда Этан вернулся к кровати, Мишель уже подвинулась, освободив ему место.
— Тебе незачем сдвигаться на самый край.
Мишель подвинулась к нему с преувеличенной боязливостью.
— Я еще не привыкла…
— Незачем напоминать мне об этом. Я хочу только узнать почему? — Этан повернулся на бок, опершись на локоть. Словно по собственному желанию, его рука потянулась к волосам Мишель. Этан стал гладить спутанные локоны.
— Что «почему»? — спросила она.
— Почему прежде у тебя никого не было?
— А если бы был? Ты чувствовал бы себя удобнее?
— Еще бы!
— Боишься, что теперь придется брать меня в жены? Этан покачал головой.
— Если помнишь, я предлагал тебе это в первый же вечер здесь. Ты отвергла меня. Не думаю, что с тех пор многое изменилось. — Этан обвил локон вокруг пальца. — А как же те парни, что были вместе с тобой в поезде?
— Я слишком долго добивалась, чтобы они приняли меня за свою, и не могла допустить, чтобы они считали меня всего лишь женщиной. Я хочу быть личностью. Но иногда это бывает невозможно. Мои спутники были репортерами — мужчинами, хорошими парнями. Даже за покерным столом короли ценятся выше дам. Я закончила женский колледж, но большинство профессоров в нем были мужчинами. Я училась лучше всех в классе, но была вынуждена занять положение ниже, чем занял бы любой мужчина с такими же знаниями и способностями. Нет, я была не против начать с самых низов, но мне казалось, что так же должны начинать карьеру и мужчины. Я карабкалась вверх, спотыкалась, падала и снова ползла и наконец заставила репортеров «Кроникл» увидеть, на что я способна. А не то, кто я такая.
— Но ведь ты женщина.
— Ты ничего не понимаешь, — резко перебила Мишель, доказывая свое. — Не то чтобы я не желаю быть женщиной, я просто хочу иметь такие же возможности, как мужчина. Я хочу гулять по улицам в одиночестве, чтобы при этом меня не считали проституткой. Хочу работать в отделе новостей, но чтобы мое присутствие не расценивали как забавную новость. Я хочу сделать карьеру, а не быть обязанной всем мужу. Хочу голосовать за будущего мэра из Таммани-Холл. И даже если эта кандидатка будет законченной идиоткой, по крайней мере я буду знать, что я имела возможность сделать ее мэром!
Этан задумался.
— А как насчет остального, чем должны заниматься мужчины?
— Наверное, ты говоришь о войнах? — спросила Мишель, сожалея, что ей не хватило красноречия, чтобы убедить Этана. — Похоже, любой такой спор заканчивается вопросом о воинах. Но разве я дала какой-нибудь повод думать, что откажусь воевать за свои убеждения?
Пальцы Этана замерли в волне ее волос.
— Нет, — возразил он и добавил спустя минуту: — Совсем напротив.
Этот ответ изумил Мишель, и внезапно ее глаза наполнились слезами. Она нетерпеливо смахнула горячие и жгучие капли ладонью. Слезы всегда заставляли вспоминать о женских слабостях.
Этан заметил, как блеснули слезы, почувствовал, как Мишель торопливо мазнула ладонью по лицу. Он склонился и прикоснулся губами к ее закрытым глазам, вкусил одновременно сладость кожи и соленую влагу. Найдя губы, Этан поцеловал Мишель, вызвав у нее улыбку.
— И все-таки, почему именно я? — спросил он. — Почему именно мне первому ты позволила лечь в свою постель?
— Значит, тебе еще мало моих ответов?
— Да.
Мишель вздохнула:
— Ладно. Полагаю, у меня было множество причин. Для тебя мне хотелось быть женщиной, я считала, что это может оказаться моим преимуществом. Здесь я уже видела, как женщины обводят вокруг пальца гостей салуна, поддразнивая их и флиртуя и в конце концов добиваясь своего. И дело не всегда заканчивается постелью. Мужчинам часто хватает улыбки или присутствия компаньонки, которая просто выслушивает их. Но иногда приходится не только вы пивать и болтать вместе, и я думала, что в общении с тобой мне не удастся ограничиться разговорами.
— Подожди, — перебил Этан. — Ты говоришь, что решила водить меня за нос?
— Да, если выйдет.
Этан только покачал головой, ошеломленный ее признанием.
— Тебе предстоит узнать о женских уловках еще слишком многое. Нельзя быть такой откровенной в своих намерениях и надеяться осуществить их.
— Вот именно! — торжествующе подхватила Мишель.
— Вот именно?
— Да, я решила забыть об этой затее. Разве ты не понимаешь? Женские уловки, как ты их назвал, мне просто не подходят. О, конечно, я могу быть хитрой, но эту хитрость вряд ли можно назвать «женской». Одно время я действительно хотела, чтобы меня заметили как женщину, но теперь не могу этого допустить.
Темные брови Этана взлетели почти до волос.
— Не хочешь, чтобы тебя замечали как женщину? Что за чертовщину ты несешь? Хьюстон увивается вокруг тебя с тех пор, как впервые увидел. Детра считает тебя соперницей. Рудокопы только и мечтают потанцевать с тобой. А когда ты танцуешь, взбрыкивая ногами, никому и в голову не приходит относиться к тебе иначе, нежели к женщине.
— Но никто из этих людей не поможет мне. Мне хотелось, чтобы ты заметил меня. Думаю, только ты сумеешь вытащить меня отсюда.
— Значит, ты решила ради этого пожертвовать девственностью?
Мишель не знала, как поступить, — отвесить ему пощечину или расхохотаться. Вместо этого она мысленно досчитала до десяти.
— Я же говорила, что отказалась от этой затеи. И не только потому, что не смогла обратить на себя твое внимание. Я просто не знала, хочу ли я этого.
— Могу напомнить о парочке горячих поцелуев.
— Я тоже помню о них, но тогда я не знала, чего хочу. Тогда мысль о том, что ты окажешься в моей постели, вызывала меня отвращение. Со временем я поняла, что в этом есть своя польза, но, похоже, ты не интересовался мною.
Этан не мог припомнить, когда это он не проявлял интереса к Мишель. Очевидно, ему удавалось успешно скрывать свои мысли.
— Значит, ты отказалась от попыток соблазнить меня, потому что считала себя неспособной на такое дело, не была уверена, хочешь ли ты этого сама, и даже не знала, помогу ли я тебе бежать.
— Последнего я никогда не говорила.
— Зато я уже говорил, и это правда. Я не стану помогать тебе сбежать отсюда.
Это было бы слишком опасно. Убежать сама Мишель не могла, а Этан был еще не готов сопровождать ее. Но объяснить всего этого он не мог.
— Сейчас я уже поняла. — Прикосновение пальцев Этана к ее волосам и голове было таким нежным, успокаивающим. Еще минуту назад Мишель считала, что не стоит отчаиваться, но теперь Этан напомнил ей — он ничем не отличается от других мужчин из банды Хьюстона. Казалось, он всеми силами пытается объяснить ей, что героя из него не выйдет. — Полагаю, я придала слишком большое значение тем статьям, что ты показал мне.
— Статьям? Ты имеешь в виду статьи об ограблении в денверских газетах?
Мишель кивнула, коснувшись нижней губой его большого пальца, и Этан провел им по ее губам. Мишель дотронулась до пальца кончиком языка и услышала еле слышный вздох Этана.