Док пытался вызнать у Царндирла и частоту, при помощи которой осуществлялось воздействие на животных, но тот даже не имел понятия, о чем идет речь. Калибан не слишком огорчился-это можно проверить и по прибору.
В дверь-после предупредительного оклика-заглянул Берни.
— Звук вертолетов, — сообщил он. — Похоже, не один. Пока трудно сказать определенее. Гроза, кстати, тоже уже на подходе.
Калибан выглянул в окно-лохматые черные тучи, взломав невидимую небесную дамбу, затянули почти с полнеба и стремительно продвигались дальше. В стороне над горным отрогом блеснул солнечный зайчик-вглядевшись, Док насчитал три крохотных серебристых точки на фоне быстро темнеющего неба.
— Пора сматывать удочки! — скомандовал он. — Пончо, ты позаботишься о Царндирле.
— Что значит «позаботишься»? — пожелал уточнить Пончо. — Тащить с собой или пристрелить на месте?
— С собой. Особой проку в нем больше нет, однако…
В войне с безжалостной Девяткой не действовали никакие законы гуманности. Но Калибан так и не научился хладнокровно добивать пленных. Иное дело в бою. Пончо с Берни вполне разделяли подобные взгляды. Однажды, еще в Первую мировую, Калибан, тогда еще совсем юноша в чине лейтенанта, захватил в плен двух немецких солдат. Но, не успев довести их до своих позиций, попал в окружение. Незамысловатая логика войны требовала пристрелить пленников, чтобы затем выбираться к своим без лишней обузы. Пока Калибан решал, как же ему поступить, к его маленькой группе присоединились капитан с двумя сержантами, также выходящие из окружения.
Капитан выразил свои сожаления и посоветовал пристрелить пленных. Док предложил капитану самому осуществить экзекуцию-мол, если сами не сможете, так чего тогда требовать от подчиненных. Взбешенный офицер пригрозил Доку трибуналом. Но Док не считал, что ослушался приказа, он лишь выразил свое личное мнение. Кроме того, он сильно сомневался, что командование подтвердило бы подобный приказ. Хотя в любых войсках при определенных обстоятельствах, весьма, кстати, нередких, осуществлялись подобные акции, генералы все же отнюдь не мечтали прослыть на весь цивилизованный мир кровавыми палачами.
Капитан повторил приказ, на сей раз в категорической форме.
Калибану никогда не позабыть лица двух несчастных немцев. Один, высокий шатен с черной щетиной на подбородке, не произнес ни слова, лишь смерил Дока презрительным взглядом и плюнул ему под ноги.
Второй, зеленоглазый светловолосый мальчишка моложе даже самого Калибана, тоже пытался вести себя мужественно, но увидев перед глазами ствол сорок пятого калибра, пал на колени и взмолился о пощаде. Удар пули в грудь опрокинул его на спину. Немец постарше, взревев от ярости, кинулся на Калибана с кулаками, но, получив пулю в лоб, ткнулся лицом в грязную лужу под ногами своего убийцы.
— Извольте! — бросил Док капитану Вилеру. — Я выполнил за вас грязную работу, для которой кое у кого кишка тонка.
Вилер побелел от злости, но смолчал. Они отправились искать лазейку сквозь немецкие позиции. Неожиданно Калибан застыл как вкопанный и-впервые из трех случаев за всю его будущую долгую жизнь, а он вел им счет-разревелся навзрыд. Истерика продолжалась с четверть часа; затем приотставший Док побрел дальше один. Уже ввиду американских окопов он был обстрелян. Пули свистнули совсем рядом, но Калибан увернулся, сделал круг по-пластунски и накинулся на притаившегося за бугорком противника. Им оказался капитан Вилер.
Юноша выхватил у капитана винтовку. Вилер снова пригрозил ему трибуналом, на сей раз-за нападение на старшего по званию. Калибан, выразив сильное сомнение в том, что покойники могут выдвигать обвинения, ткнул Вилера лицом в грязь и держал так, пока тот не затих.
Тогда Док и встретил впервые отцов своих нынешних друзей Берни и Пончо. Оба они — Риверс в чине полковника, Симмонс в чине майора-сами только что бежали из немецкого плена и оказались на месте происшествия как раз вовремя, чтобы заметить все, начиная с попытки Вилера подстрелить Калибана. Сперва свидетели вели себя несколько настороженно, хотя и понимали, что капитан Вилер сам спровоцировал младшего по званию на крайность.
Калибан чистосердечно поведал им все с самого начала, уверенный, что уж теперь-то непременно угодит под трибунал. Но эти два новых офицера оказались отнюдь не меднолобыми солдафонами, не рабами уставов-сами постоянно попадали в неприятности за всяческие нарушения и длинный язык. Они посоветовали Калибану выбросить из головы встречу с Вилером. А что до растрела пленных, так то была военная необходимость, и весьма сомнительно, чтобы сержанты подали рапорт о случившемся. Но если все же и подадут, далеко по команде он не пройдет.