Уинтроу упрямо ответил:
- Они освободились сами, отец.
- Но ты ничего не сделал, чтобы остановить их!
- Я ничего не сделал и для того, чтобы помешать тебе доставить их на борт в цепях. - Уинтроу поглубже вдохнул, собираясь продолжать... но передумал. Как бы ни пытался он разумно обосновать свои действия или бездействие, отец никогда не прислушается к его доводам. Зато слова Кайла были попросту солью на душевные раны Уинтроу. Следовало ли ему винить себя в смерти команды - ведь он в самом деле ничего не предпринял для прекращения бунта?.. Но если так, значит, на его совести и все рабы, погибшие на борту до восстания?.. Слишком больно даже думать об этом... И Уинтроу продолжал совсем другим тоном: - Ты хочешь, чтобы я посмотрел твои раны? Или еще еды попробовал раздобыть?
Кайл спросил:
- Ты нашел лекарские припасы?
Уинтроу покачал головой:
- Пока еще нет. Никто не признается, что взял их. Может, их во время шторма за борт унесло.
- В таком случае ты и правда мало что можешь для меня сделать, сказал ему отец не без цинизма. - А вот поесть было бы не худо.
Уинтроу отказал себе в праве на раздражение.
- Посмотрю, что можно сделать, - ответил он тихо.
- Посмотри, посмотри, - хмыкнул отец. И, внезапно понизив голос до шепота, спросил: - Так что именно ты собираешься сделать с пиратом?
- Не знаю, - честно сознался Уинтроу. Прямо посмотрел в глаза отцу и добавил: - Мне страшно. Я знаю, что должен попытаться его исцелить. Беда в том, что я не знаю, какой исход хуже: он остается в живых и распоряжается нами как пленниками - или мы все умираем с ним вместе, покидая корабль в одиночестве...
Отец Уинтроу плюнул на пол каюты. Это было до такой степени на него не похоже, что произвело эффект полновесной пощечины. Его глаза холодно заблестели, как два синих камня.
- Я тебя презираю, - прорычал он. - Твоя мать, должно быть, пустила к себе в постель морского змея, иначе у нее не родилось бы нечто подобное!.. Мне стыдно, что люди называют тебя моим отпрыском!.. Посмотри на себя, несчастье ходячее!.. Пираты захватывают твой фамильный корабль, источник пропитания твоей матери, сестер и младшего брата. Их жизнь или смерть зависит от того, сумеешь ли ты отбить "Проказницу" у разбойников!.. Но тебе даже и мысль об этом в голову не приходила! Ты только и думаешь о том, удастся ли тебе вылечить пиратского вожака, у которого ты и без того оказался под сапогом!.. А о том, как бы раздобыть нам оружие, как бы уговорить корабль оказать пиратскому капитану то же неповиновение, которое видел от нее я, - не-ет, это не для нашего Уинтроу. Вспомни-ка, сколько времени ты потратил, ухаживая за двуногими скотами по трюмам! Ты добился, чтобы хоть кто-нибудь из них теперь помог тебе? Нет! Ты скачешь на задних лапках перед пиратом, укравшим наш корабль, да еще помогаешь ему его удержать...
Уинтроу, опечаленный и изумленный, только покачал головой.
- Не очень понимаю, - сказал он, - о чем ты говоришь. Каких деяний ты ждал бы от достойного сына? Я должен в одиночку отбить корабль у Кеннита и его команды головорезов, подчинить рабов, загнать их назад в трюмы и благополучно доставить в Калсиду? Так, что ли?
- Смогли же вы на пару с этим хреновым кораблем, свергнуть меня и уничтожить мою команду! Так почему бы тебе не напустить "Проказницу" на него, как ты напустил ее на меня? Почему бы тебе хотя бы один-единственный раз в жизни не поступить так, как того требуют интересы семьи?..
Отец поднялся на ноги, сжав кулаки, как если бы собирался вот-вот наброситься на Уинтроу. Резкое движение, впрочем, тотчас заставило его ахнуть от боли и схватиться за помятые ребра. Лицо из багрового почти мгновенно сделалось белым, он покачнулся.
Уинтроу шагнул вперед, чтобы поддержать его...
- Не смей прикасаться ко мне!.. - зарычал Кайл угрожающе. И неверными движениями вернулся к койке. Осторожно опустился на нее - и остался сидеть, зло глядя на сына.
"Знать бы, что он видит, когда вот так на меня смотрит?" - невольно спросил себя Уинтроу. Наверное, этот высокий светловолосый мужчина видел перед собой сущее разочарование: Уинтроу удался (вернее, не удался) в мать - малорослым, черноволосым и тонким в кости. Он сам знал, что никогда не сравняется с отцом ни ростом, ни физической силой. В свои четырнадцать лет он все еще оставался в телесном отношении более мальчиком, нежели мужчиной. Но великое разочарование Кайла Хэвена имело отношение не только и не столько к плотской стороне дела. Уинтроу и духовно был совершенно иным, чем его родитель.
- Я никогда не подговаривал корабль против тебя, отец, - тихо сказал Уинтроу. - Ты сам, своим обращением с нею, восстановил ее против себя. И я не вижу, каким бы образом я мог прямо теперь вернуть ее. Самое большее, на что я рассчитываю, - это сохранить жизнь тебе и себе.
Кайл Хэвен отвел глаза и уставился в стену.
- В таком случае ступай отсюда и принеси мне поесть!
Он пролаял команду так, словно по-прежнему повелевал кораблем.
- Попробую, - холодно отозвался Уинтроу. Повернулся и вышел из каюты.
Когда он закрывал за собой перекошенную, плохо державшуюся дверь, к нему обратился один из "расписных". У него на физиономии было столько наколок от разных хозяев, что при движении лицевых мышц они, казалось, шевелились и ползали.
Он спросил:
- С какой стати ты от него все это терпишь?
- Что?.. - удивился Уинтроу.
- Да он же с тобой обращается хуже, чем с собакой!
- Он мой отец, - ответил Уинтроу, только пытаясь не выдать свой испуг: они, оказывается, неплохо слышали разговор, происходивший внутри! "Знать бы, много ли они успели подслушать?.."
- Жопа он вонючая, а не отец, - высказался второй стражник. - А ты, коли терпишь, получаешься, стало быть, жопиным сыном...
- Заткнись! - рыкнул на него первый. - Парнишка не заслужил, чтобы еще и ты его скипидарил! Если ты сам запамятовал, кто был добр к тебе, пока ты валялся в цепях, так я живо напомню! - И темные глаза "расписного" вновь обратились на Уинтроу. Он мотнул головой в сторону двери: - Будет сильно доставать, парень, ты мне только скажи. Я его за тебя живо раком поставлю.
- Нет! - четко и недвусмысленно выговорил Уинтроу. - Я совсем этого не хочу. Не надо ради меня никого раком ставить. - И добавил, чтобы бывший раб, привычный к грубому обращению, вернее понял его: - Пожалуйста, не обижай отца.