– Но не находишь ли ты, что Грэйг стал бы могущественным союзником в такого рода борьбе?
– А ты не находишь, что с моей стороны было бы бесчестно уступить его ухаживаниям только ради того, чтобы вернуть себе корабль?
Теперь прохладца появилась уже в голосе Альтии.
Офелия негромко рассмеялась.
– Вот как!… Значит, уже имели место знаки внимания? А я-то волновалась за нашего скромного паренька… Ну же, ну же, Альтия!… Подробности, скорее подробности!…
Она заломила бровь, глаза так и сверкали.
– О чем ты, кораблик?… – одернула было ее Альтия, но спустя мгновение и сама неудержимо расхохоталась: – Да хватит мне вкручивать! Будто ты и без меня не знаешь во всех подробностях, что где происходит у тебя на борту!…
– Ну-у-у… – задумалась Офелия. – Может, я и знаю в общих чертах, что творится на нижней палубе и в каютах начальствующих… Но не все! – Она помолчала, потом ее глаза заново вспыхнули любопытством: – Вчера в его каюте уж очень долго царила подозрительная тишина!… Скажи скорее, он пытался поцеловать тебя?
Альтия вздохнула.
– Нет. Конечно же нет, – сказала она. – Грэйг, знаешь ли, слишком хорошо воспитан для этого.
– Я знаю… Поэтому-то мне так жалко его, – покачала головой Офелия. И добавила, словно бы позабыв, с кем говорит: – Вот чего мальчику не хватает, так это… искры. Огня! Утонченность манер, ясно, дело хорошее… Но парень, вправду желающий получить, что он хочет, иногда должен быть немножко нахалом. – И склонила голову набок, глядя на Альтию: – Вот как Брэшен Трелл, например…
Альтия опять застонала. Корабль вымучил у нее его имя этак с неделю назад, и с тех пор Альтия готова была удавиться. Офелия либо изводила ее расспросами, отчего да почему она не прыгала в объятия Грэйга, либо скипидарила выпытыванием интимных подробностей ее мимолетной близости с Брэшеном. Альтия же и вовсе вспоминать не хотела про этого человека… Ибо испытывала на сей счет уже вовсе запутанные и противоречивые чувства. Чем окончательней она решала: «Все! С ним покончено!» – тем настойчивей он вторгался в ее мысли. Она успела изобрести тьму-тьмущую остроумных замечаний, которые ей следовало бы отпустить при их последнем свидании. Как он нагрубил ей за то, что не явилась на то дурацкое свидание, дурацкое от начала и до конца! Брэшен слишком много возомнил, хотя по-настоящему у него не было на то никаких оснований. По всей справедливости, он одной-то ее мысли не стоил, не говоря уже о размышлениях – каждодневных и ежечасных. Если она фыркала, вспоминая его наяву, – он снился ей ночью. И в этих сновидениях его ласковая сила казалась безопасным прибежищем, достичь которого было бы величайшей удачей. «Только во сне!» – напоминала себе Альтия. И стискивала зубы. Наяву-то она отлично знала: никакое он не прибежище, скорее водоворот глупых эмоций… в котором недолго и вовсе потонуть, растеряв все, к чему стремилась.
…Похоже, девушка слишком долго молчала. Офелия не спускала с нее глаз. «Все-то я про тебя знаю!» – было написано у нее на лице.
Наконец Альтия поднялась и чуть улыбнулась.
– Пойду Грэйга навещу, прежде чем спать укладываться, – сказала она. – Надо расспросить его кое о чем.
– Вот как, – промурлыкала Офелия, явно обрадованная. – Расспрашивай, золотко, только, ради всего святого, не торопись. Мужчины из рода Тенира всегда долго думают, прежде чем приступать к делу, но коли уж приступают… – И она с самым мечтательным видом закатила глаза. Потом предупредила: – Может кончиться тем, что ты потом и не упомнишь, как Трелла этого звать!
– Честно тебе сказать, – ответила Альтия, – я это имя и так уже изо всех сил забываю…
И с некоторым облегчением покинула носовое изваяние. Иногда это было сущее наслаждение – сидеть вот так, вечером, и разговаривать с кораблем о том и о сем. Носовая фигура, изваянная из диводрева, хранила личностные черты множества моряков из семейства Тенира, но первыми были женщины, и, видимо, они оставили самый глубокий и значительный след. Оттого Офелия смотрела на жизнь сквозь призму женственности. Да не той хрупкой беспомощности, которая была нынче в такой моде у женщин Удачного, – отнюдь, отнюдь! В ней говорила вся мощь независимости и решимости, что отличала прародительниц старинных торговых фамилий. Оттого она порою давала Альтии советы самого парадоксального свойства, но часто оказывалось и так, что высказываемые ею взгляды полностью совпадали с теми убеждениями, которые Альтия потихоньку носила в себе долгие годы. Так получилось, что у Альтии было очень мало подруг одного с нею пола; и только теперь, слушая рассказы Офелии, она убеждалась: терзавшие ее сомнения не были присущи ей одной, как порою казалось. А уж манера Офелии без обиняков вдаваться в рассуждения о самом интимном и ужасала Альтию, и приводила в восторг.
И, кажется, корабль полностью поддерживал стремление Альтии к независимости. Офелия полагала, что новая подруга имеет полное право следовать велениям своего сердца, но и вменяла ей в ответственность все, что может проистечь от подобных решений.
Как славно, что они подружились!
Альтия немного замешкалась перед дверью каюты Грэйга. Одернула одежду, поправила волосы… Она больше не притворялась мальчишкой, как некогда на «Жнеце», и это было величайшее облегчение. Здесь, на этом корабле, команда знала ее настоящее имя. Она снова звалась Альтией Вестрит, и на ней лежала ответственность за честь ее рода. И, хотя она продолжала одеваться скорее из соображений практичности, то есть в платье из толстой хлопковой ткани, ее брюки больше напоминали разделенную юбку. Она по-прежнему убирала волосы так, чтобы не мешались и не лезли в лицо, но больше не увязывала в косицу и подавно не смазывала смолой. А шнурованная рубашка, опрятно заправленная в штаны, была даже кое-где украшена вышивкой…
Ей предстояло увидеть Грэйга, и она ждала этого с удовольствием. Ей очень нравилось сидеть и разговаривать с ним. Конечно, между ними существовало некое легкое напряжение, но даже и оно было приятно. Грэйг находил ее привлекательной, и его не пугал ни ее ум, ни морские познания. Наоборот, он ценил и уважал эти достоинства – что для Альтии было ново и лестно.
Вот бы ей еще уверенность, что тем и исчерпывались ее чувства…
Хоть и было у нее «кое-что» с Брэшеном, хоть и жила она годами на корабле среди мужчин, во многом Альтия по-прежнему оставалась еще очень неопытной. Оттого она и не могла решить, тянет ее к Грэйгу из-за его собственных качеств или же потому, что она явно нравилась ему и это не оставляло ее равнодушной?…
Но вот в чем она не сомневалась, так это в том, что происходившее между ними было всего лишь безобидным маленьким флиртом. Да и могло ли тут зародиться нечто большее? Они были двумя незнакомцами, которых ненадолго свела вместе судьба. Вот и все…
Она постучала в дверь.
– Кто там? – приглушенно донесся голос Грэйга.
Альтия вошла. Он сидел на своей койке, половина лица пряталась под толстой повязкой. Густо пахло гвоздикой. Вот он узнал Альтию, и синие глаза приветливо засияли. Она прикрыла за собой дверь, и он тотчас стащил повязку, с удовольствием отложив ее прочь. При этом волосы у него взъерошились совсем по-мальчишески, и Альтия улыбнулась.
– Ну как зуб? – спросила она. – Болит?
– Терплю пока. – Он потянулся так, что на широких плечах вздулись мышцы, и картинно откинулся на койке. – Припомнить не могу, когда у меня последний раз было столько времени побездельничать!
Грэйг закинул ноги на койку и скрестил их в лодыжках.
– Скука не заела?
– Ни в коем случае. Мы, моряки, всегда придумаем, как скоротать свободное время.
Грэйг пошарил на койке подле себя и вытащил нечто, изготовленное из веревки. Он расправил это на коленях, и Альтия увидела узорный, искусно сплетенный половичок. Настоящее кружево, пускай и сработанное из толстой, прочной веревки. Даже странно, что такую тонкую работу породили вот эти сильные, покрытые шрамами пальцы.
Альтия взяла в руки край половичка, погладила затейливый узор.