Роника опустилась на диван.
– Садись, – пригласила она Давада. – Сейчас Рэйч принесет кофе и коржики… Должна только предупредить тебя – времени у меня очень немного. Сегодня мы ждем в гости Рэйна Хупруса. Он едет на свидание к Малте, а у меня еще ровным счетом ничего не готово!…
– Знаю, – отмахнулся Рестар. – В городе только и сплетен, что об этом ухаживании. Верно, странно немножко, что молодому человеку дозволено ухаживать за той, что еще не была представлена обществу как взрослая женщина?… Ну, то есть она-то сама, разумеется, не считает, что еще не готова… После той ее выходки прошлой зимой на балу… Да. Право, у меня язык не поворачивается осуждать тебя за то, что хочешь как можно скорей выдать ее замуж. Чем раньше эта девочка обзаведется мужем и на том успокоится, тем и лучше… для всего города. – Давад кашлянул и замолчал. В самый первый раз на его лице появилось выражение некоторой неловкости. – Собственно, Роника, по этой-то причине я к тебе и ввалился, – сказал он затем. – И, боюсь, мне придется тебя просить об очень большом благодеянии…
– О благодеянии? – Роника ничего не могла понять, но ей стало не по себе. – Которое, я полагаю, как-то связано с приездом к нам Рэйна?
– Да… Все очень просто. Пригласи и меня. Я тебя очень прошу!
Если бы Роника не так хорошо владела собой, у нее точно отвалилась бы челюсть. По счастью, судьба оградила ее от необходимости немедленно отвечать – вошла Рэйч с кофейным подносом. Роника ее сразу же отпустила, ибо не видела смысла заставлять Рэйч подавать кофе человеку, которого та ненавидела. Хозяйка дома стала разливать кофе сама, и это дало ей некоторое время для размышления.
Но прежде чем она успела про себя сформулировать вежливый отказ, Давад заговорил снова.
– Я знаю, это не очень согласуется с правилами приличия, но я уже придумал, как их обойти!
Роника решила быть вполне откровенной.
– Давад, – сказала она, – мне совершенно не хочется обходить приличия. Хупрусы – могущественная семья, имеющая большой вес в обществе. А я сейчас не могу позволить себе обижать кого-либо в Удачном, тем более юношу из подобного семейства. И, кстати, ты не сказал, почему тебе так хочется быть здесь, когда мы станем его принимать. Ведь, согласно традиции, когда юноша первый раз приходит на свидание к девушке, присутствует только ее семья. С тем, знаешь ли, чтобы паренек уверенней себя чувствовал…
– Знаю, все знаю. Но, поскольку Ефрона больше нет, а отец Малты находится в плавании, я подумал, что ты можешь представить меня как старинного друга… что-то вроде вашего защитника на время полного отсутствия в доме мужчин…
Говоря таким образом, Рестар все посматривал на Ронику, и его голос постепенно делался тише и тише… пока совсем не замолк.
– Давад, – сказала она негромко, но в голосе звучало внутреннее напряжение. – Ты отлично знаешь, что я никогда не нуждалась в мужчине-защитнике. Когда девочки были еще малы, а Ефрон уходил в море, я ведь ни разу не обращалась к его друзьям с просьбой заключить вместо него какую-то сделку или помочь мне выпутаться из каких-то жизненных неприятностей. Я всегда и со всем справлялась сама! И всему Удачному это отлично известно. Это моя сущность, Давад. И вот теперь, когда я осталась совершенно одна, что же, я вдруг испугаюсь, разахаюсь и начну прятаться у тебя за спиной? Ох, не получится… Рэйн Хупрус сегодня приедет знакомиться с семьей девушки, которую намерен взять в жены. И пусть он увидит нас такими, каковы мы в действительности!
После столь энергичного высказывания Ронике потребовалось слегка перевести дух, и Давад воспользовался моментом, чтобы торопливо произнести:
– Это не потому, Роника. Это нужно мне самому… Я тебе все честь честью скажу. Тебе, верно, с этого выгоды никакой, даже наоборот, для тебя мое присутствие может обернуться некоторой неловкостью… Са* [Са – в предыдущей книге трилогии, «Волшебный корабль», поясняется, что это верховное Божество почитается верующими-мужчинами в качестве Всеотца, женщинами же – как Великая Мать.] свидетель! – некоторые семьи в Удачном мне вообще уже отказали от дома. Я сам знаю, что от меня одни неприятности… Сначала говорили, что я недостаточно обходителен. Верно, я тонкостям не обучен… Не то что моя Дорилл, покойница. Это она всегда заботилась о нашей репутации в обществе… После ее смерти многие в Удачном продолжали меня по-доброму принимать – не иначе в память о ней… Но год от году все меньше торговцев ко мне относилось по-дружески… наверное, я обижал людей, сам того не замечая… И вот теперь, сколько есть у нас старинных семей, но только для тебя я по-прежнему друг… – Он примолк и тяжело вздохнул. – Я совсем один, мне не к кому обратиться. Я знаю, мне надо как-то восстанавливать старые связи… Так вот, если бы я смог завязать торговые отношения с жителями Чащоб, я, пожалуй, добился бы прежнего положения. Да, многим у нас совсем не по вкусу то, за что я ратую… Люди говорят, что я готов лизать пятки «новым купчикам», что я веду с ними дела и тем самым предал старинные фамилии, что я обесчестил себя причастностью к работорговле… Но ты-то знаешь – я поступаю так только лишь для того, чтобы выжить. А что мне еще остается?… Посмотри на меня. У меня никого нет. Мне не на кого рассчитывать, кроме как на свои мозги и деловую хватку. У меня нет жены, которая утешала бы меня в трудный час… нет детей, чтобы оставить им нажитое… И я занимаюсь только тем, чтобы обеспечить себе кое-какие доходы на старость. А потом… что будет потом – меня не очень заботит. – Тут он выдержал довольно-таки наигранную паузу и добавил гаснущим голосом: – Я – последний в роду…
Примерно на половине этой нескончаемой жалобной песни Роника устало прикрыла глаза. Когда же Рестар вновь испустил скорбный вздох, она подняла веки.
– Давад, – проговорила она тоном предупреждения. – Стыд и срам тебе за то, что пытаешься провести меня на подобной мякине. Не буду я тебя жалеть, не надейся. И себя жалеть я тоже не буду. Может, каждый из нас и сидит сейчас в яме, но, сознайся честно, мы их сами себе выкопали. Ты отлично знаешь первопричины всех своих горестей; ты сам их мне только что перечислил. И, если ты действительно хочешь восстановить уважение старинных фамилий, для начала перестань заигрывать с «новыми купчиками» и проталкивать в Совете решения, выгодные для них. Прекрати бесчестить себя торговлей людьми. Перестань сам отрекаться от себя – и былые друзья вернутся к тебе… Не сразу, конечно, ведь ты на такое количество больных мозолей успел наступить! Но вернутся. Ведь ты из настоящих торговцев. Как только ты сам это вспомнишь, вспомнят и все остальные!
– А до тех пор прикажешь мне, блюдя благородство, с голоду помереть? – вспылил Давад.
И, как бы для того, чтобы по мере сил отодвинуть столь печальный исход, откусил большой кусок пряника, который держал в руке.
– Ну, голод тебе навряд ли грозит, – ответила Роника неумолимо. – Ты сам только что сказал, тебе не о ком больше заботиться, кроме как о себе самом. А имения у тебя такие, что, надумай ты хоть чуть-чуть ими заняться, и они кормили бы тебя до конца дней твоих, даже если бы ты забросил торговлю. Осмелюсь предположить – если ты немножко сократишь численность своих слуг, вам всем хватит собственного огорода, стада кур и нескольких молочных коров. И всего-то требуется лишь некоторая умеренность жизненных запросов. Отчего бы тебе не обратиться к простоте… как сделали мы с Кефрией под давлением обстоятельств? А что касается твоего беспросветного одиночества в жизни… Поправь меня, если я ошибаюсь, но ведь у тебя, сколь мне помнится, была внучатая племянница. Взял бы да разыскал ее, если нуждаешься в наследниках. Восстановление отношений с той ветвью вашей семьи могло бы оказаться для тебя большим благом…
– Она слишком ненавидит меня. – Давад стряхнул крошки, просыпавшиеся ему на колени, а заодно как бы отмахнулся и от высказанной Роникой мысли. – Причем ненавидит из-за какого-то мимолетного замечания в адрес ее мужа, когда тот был еще женихом. С тех пор я для нее вроде зачумленного… Нет, тут ничего уже поправить нельзя! – И Давад отхлебнул кофе. – А кроме того… Не понимаю, как ты можешь порицать мое участие в работорговле? Разве не этим сейчас занимается Кайл на «Проказнице»? – На лицо хозяйки дома словно набежала туча, и Давад поспешно сменил тактику. – Ну, пожалуйста, Роника! Обещаю, что надолго не задержусь… Позволь мне просто побыть здесь во время его появления, представь как друга семьи… Вот и все, о чем я прошу! Помоги свести хоть шапочное знакомство… А все остальное я и сам сделаю!