…Что, однако же, отнюдь не делало его безобидным. Например, прямо сейчас он мог, совсем того не желая, оскорбить Янни Хупрус… и, спрашивается, что тогда будет с Вестритами? Ведь у Хупрусов, между прочим, лежала долговая расписка Вестритов за живой корабль «Проказница»… Роника нехотя приняла ухаживание Рэйна за Малтой, будучи твердо уверена: очень скоро юноша сам увидит, насколько она еще молода и не подготовлена к взрослой жизни и отношениям. А еще – если Рэйн начнет ухаживание, а потом прервет его, это даст Вестритам в глазах общества пускай и двусмысленное, но преимущество. Их будут рассматривать как обиженную сторону; после чего Хупрусам в их деловых мероприятиях придется быть более чем корректными… Но если Хупрусы оборвут ухаживание из-за того, что Вестриты поддерживают ненадлежащие связи… О-о, после этого Вестриты будут выглядеть в глазах других старинных семейств в совершенно ином свете. Роника и без того уже ощущала определенное давление, побуждавшее ее прекратить знакомство с Давадом Рестаром. И, если это давление перерастет стадию разговоров и нанесет ущерб кое-каким сделкам – вот тут-то ее денежные дела и окажутся в болоте еще поглубже теперешнего…
Самым разумным в данной ситуации было бы «раззнакомиться» с Давадом. Перестать с ним общаться.
Но… Ронику удерживало нечто, именуемое верностью дружбе. Равно как и гордость. Если Вестриты начнут руководствоваться чужими соображениями о том, что хорошо, а что плохо, будущего у них не станет.
Правду сказать, не то чтобы они и сейчас были такими уж хозяевами своей будущности…
Молчание между тем сделалось уже неловким. Однако Роника ощущала лишь ужас пополам с неким болезненным любопытством: «Ну и какую еще нелепицу сейчас отмочит Давад?…»
И только сам он определенно не понимал, куда его занесло. Он лучезарно улыбнулся и начал:
– Так вот, что касается торговых союзов…
Спасение явилось в самый последний момент и, как водится, с весьма неожиданной стороны. К ним торопливо подошла Кефрия. Лишь тончайшая испарина на лбу выдавала ее волнение от того, что Давад успел провести столько времени рядом с Янни. Она тихонько тронула его за рукав и спросила вполголоса, не мог бы он помочь ей на кухне:
– Это займет всего минутку… Слуги засомневались, как правильно открывать некоторые старые вина, которые я избрала для стола… Не присмотришь ли ты, чтобы они все правильно сделали?
Из всех возможных шагов Кефрия предприняла самый верный. Вина и их правильная подача на стол составляли одно из страстных увлечений Давада. И он не просто дал себя увести, а сам поспешил вперед Кефрии; она только успевала кивать – он на ходу уже с самым ученым видом рассуждал о том, как правильно раскупорить бутылку, чтобы ее содержимое оказалось наименьшим образом потревожено.
Роника с большим облегчением перевела дух…
– Удивляюсь, как ты вообще его здесь терпишь, – негромко заметила Янни. Теперь, когда Давад благополучно скрылся из виду, она стояла рядом с Роникой. Она говорила доверительным тоном, так что за музыкой и разговорами в комнате этого не мог услышать никто посторонний. – Я как-то слышала прозвище, которым его наградили: Предатель. Все знают, что он оказывал посреднические услуги «новым купчикам» в их самых противозаконных деяниях… сам он, правда, это яростно отрицает… И все равно ходят упорные слухи, будто именно он стоит за спиной «новых», которые знай подъезжают к Ладлакам с самыми несусветными предложениями, надеясь купить у них «Совершенного»!
– Несусветными – это еще мягко сказано, – так же вполголоса согласилась Роника. – Причем главный скандал состоит в том, что семейство Ладлаков эти предложения еще и рассматривает! – И Роника даже позволила себе слегка улыбнуться. И, дабы увериться, что та ее вполне правильно поняла, добавила старую поговорку торговцев: – Как ни крути, а чтобы заключить сделку, нужны двое…
– Святые слова, – спокойно кивнула Янни. – Но разве не жестоко со стороны Давада искушать Ладлаков столь щедрыми денежными посулами? Он ведь наверняка знает, в каких стесненных обстоятельствах они сейчас пребывают!
– Большинство старинных семей последнее время чувствуют себя ущемленными. В том числе и Вестриты… Вот мы и цепляемся друг за дружку, какими бы странными ни казались порой наши союзы. К примеру, Давад сегодня зашел предложить мне заимообразно своих слуг, ибо знал, что в нашем доме не прислуга, а слезы, оставшиеся от прежнего штата.
«Вот так, – сказала она себе. – Все прямо и без утайки. Если Рэйн в своем ухаживании рассчитывает на сокровища, которыми Вестриты более не располагают, пусть он скорее все поймет да и отправляется восвояси…»
Но, когда Янни ответила, Ронике пришлось убедиться, насколько она недооценила благородство своей собеседницы.
– Мне известно, что вы испытываете определенные денежные затруднения, – сказала жительница Чащоб. – И я довольна, что мой Рэйн взялся ухаживать за девушкой, для которой необходимость жить по средствам – не пустой звук. Бережливость и скромность всегда были и останутся добродетелями… И, конечно, слуги, которых мы с собой привезли, предназначены вовсе не для того, чтобы поставить тебя в неловкое положение. Просто затем, чтобы все мы могли провести некоторое время вполне беззаботно, не мучаясь мыслями о делах.
Насколько понимала Роника, сказано это было вполне искренне.
И она ответила откровенностью на откровенность.
– С Давадом очень непросто дружить, – сказала она. – Иногда я и сама думаю, насколько без него было бы проще. Но все-таки я его не гоню, ибо нахожу такой поступок неправедным. Я, например, никогда не уважала людей, способных отречься от детей или иных родственников, чем-либо не угодивших семье. Мне-то всегда казалось, долг семейства – вновь и вновь пытаться подсказать и поправить… как бы больно это порою ни было. Так почему надо с иными мерками подходить к старинным друзьям? Тем более что мы во многих отношениях сами стали Даваду вроде родной семьи… Он ведь, как тебе, вероятно, известно, потерял жену и сыновей во время Кровавого мора…
Ответ Янни застал Ронику абсолютно врасплох.
– Так значит, – спросила жительница Чащоб, – это неправда, что ты будто бы выгнала Альтию из дому за неподобающее поведение?…
Вот это и называется – сразить наповал! «Неужели именно так считают в городе?… – ошарашенно подумала Роника. – И слухи успели распространиться до самых Чащоб?…» Какое счастье, что именно в этот момент служанка поднесла им блюдо нежнейшего печенья – неужели того самого, что напекли вчера они с Кефрией?… Роника рассеянно взяла кусочек печенья, и другая служанка немедленно предложила ей фигурный бокал с каким-то вином из Чащоб. Роника, поблагодарив, взяла бокал и пригубила.
– Прелесть какая! – совершенно искренне похвалила она вино, обращаясь к Янни.
– Как и печенье, – ответила та. И отвела глаза, задержав взгляд на Рэйне и Малте; девушка как раз что-то сказала ему, отчего он рассмеялся. Янни наклонила голову, и Роника поняла, что она улыбается.
Она хотела было воспользоваться случаем и не поднимать более тему, от которой их так счастливо отвлекли. Но потом решила проявить душевную твердость, ибо знала: слухи надлежит душить в зародыше, сразу, как только о них узнаешь. А сколь долго циркулировала в Удачном нелепица об Альтии – знала только Са, Великая Мать Сущего. Быть может, с самого прошлого лета…
И Роника решительно произнесла:
– Я отнюдь не выдворяла Альтию из дому. Скорее даже наоборот, она ушла отсюда наперекор моей воле. Она была очень угнетена тем, как распределилось наследство. Она ведь полагала, что непременно унаследует «Проказницу», но этого не случилось, и к тому же ей не нравилось, как Кайл управляется с кораблем. Произошла жестокая ссора, и она ушла… – Говорить было очень трудно, но Роника заставила себя прямо смотреть в непроницаемое кружево, скрывавшее лицо Янни, и добавила: – Я не знаю, где она теперь и чем занимается. Но, если бы прямо сейчас она постучала в эту дверь, я от всего сердца раскрыла бы ей объятия…
Ей показалось, будто она ощутила ответный взгляд Янни, полный сочувствия.
– Кажется, я задала неуместный вопрос… Не обижайся, прошу тебя. Я всегда так: предпочитаю говорить без обиняков… Я совсем не хотела задеть тебя. Просто мне всегда казалось, что честные речи не должны оставлять места для недопониманий!