Совершенный поинтересовался:
– А что, мы вправду такие странные?
Он ощутил, как она повернула голову. Наверное, она смотрела на него.
– И самая странная твоя черта, дорогой мой, это то, что ты сам не понимаешь, насколько ты удивителен и чудесен.
Он сделал неуклюжую попытку напроситься еще на один комплимент:
– В самом деле?…
– Ты, – сказала она, – такое же чудо, как те драконы, которых я видела когда-то.
Она была уверена, что сравнение польстит ему. Он в том нимало не сомневался. Однако ему сделалось очень не по себе. «Неужели она все-таки мои секреты выпытывает?… Нет. Ничего она от меня не узнает…»
Кажется, она поняла, что ее слова его не слишком обрадовали. И она задумчиво проговорила:
– Я так полагаю, что у всякого в душе есть местечко для жажды чудесного. Эта жажда может никак не давать знать о себе, но она там есть и она требует удовлетворения. И мы всю жизнь собираем сокровища, дабы ее утолить. Иногда это крохотные сверкающие самоцветы: цветок, распустившийся под защитой упавшего дерева… детский лобик, пухлая щечка… Но бывает, что тебе сразу попадается целый клад. Знаешь, вроде сундука с драгоценностями, зарытого жадным пиратом, – и вот он неожиданно вываливается прямо к твоим ногам, когда ты меньше всего этого ждешь. Вот так и у меня было с драконами, которых я застала в полете. Они переливались радугой всех самоцветов, какие я когда-либо видела, они были всех видов и форм, которые только можно представить… Одни словно вышли из сказок, слышанных в детстве. Другие поражали причудливостью, а третьи внушали форменный ужас. Там были создания, которые иначе как драконами и не назовешь, – эти длинные змеиные хвосты, две или четыре лапы… красные, зеленые, черные и золотые… А между ними летели сущие олени с крыльями, и еще там было что-то вроде чудовищного кабана, размахивавшего клыками… крылатый змей… и даже огромный полосатый кот… и крылья у него тоже были в полоску…
Ее голос задрожал и сорвался. Время, оказывается, ничуть не истерло благоговения, навеянного тем давним переживанием.
– Стало быть, – зловредно заметил корабль, – те драконы не были настоящими.
– Но говорю тебе, я их видела воочию! – возмутилась она.
– Ты видела, скажем так, некие существа, часть из которых присвоила обличье драконов. Но от этого они не стали истинными драконами. Ты мне еще расскажи, что лицезрела зеленых, синих и фиолетовых лошадей, причем шестиногих и смахивавших на кошек. Что же это за лошади?… Вот и те, кого ты видела, вовсе не являлись драконами.
– Ну… – замялась Янтарь. – Но…
Совершенный испытал злодейское наслаждение, слушая, как она тщетно силится подобрать необходимые слова. Она, всегда столь красноречивая!…
Он и не подумал ей помогать.
Наконец к ней вернулся дар речи:
– Но… некоторые из них БЫЛИ драконами! И формой тел, и расцветкой они выглядели точь-в-точь как картинки из старинных свитков… как древние гобелены…
– Скажем так: некоторые из твоих летучих существ напоминали драконов, в то время как другие смахивали на котов-переростков. С таким же основанием можно утверждать, будто ты видела породу летучих кошек, причем иногда здорово похожих на драконов!
Янтарь долго молчала… Когда же она заговорила, он понял, что она успела поразмыслить, причем цепочка умозаключений увела ее в дебри его, Совершенного, невеселой истории.
– Может, объяснишь мне, – начала она обманчиво-учтивым голосом, – почему тебе делается настолько легче жить от уверенности, будто на свете нет и быть не может драконов? Почему ты из кожи вон лезешь, чтобы камня на камне не оставить от ощущения чуда, которое я испытала при виде тех крылатых созданий?…
– Нет. Все не так. Ни из какой я кожи не лезу. Я просто что думаю, то и говорю. Мне, в общем-то, все равно, чем ты там восторгалась. Я всего лишь полагаю, что незачем называть тех летучих тварей драконами.
– Но почему? Если драконов все равно нет, так кому какая разница, как я стану называть увиденное? Мне, может, так нравится. Тебе что, жалко? Почему бы и нет?
– А потому, – объявил он, ощущая, как накатывает непомерное раздражение. – Потому, что если драконы все-таки есть, то валить их в одну кучу с какими-то уродцами – это низость и безобразие!
Янтарь вдруг выпрямилась, напрягшись всем телом, и он почувствовал, как она отстранилась. Совершенный физически ощутил ее взгляд, силившийся рассмотреть в темноте то немногое, что оставил от его лица уродующий топор.
– Ты что-то знаешь, – тоном обвинения проговорила она. – Тебе известно нечто, касающееся драконов. А также моего кошмара и его скрытого смысла. Верно ведь?
– Да я вообще понятия не имею, что тебе мерещится! – заявил корабль. Ему очень хотелось, чтобы голос прозвучал уверенно и разумно… Ничего не получилось. Голос по-мальчишески прозвенел и сорвался. Как всегда, это произошло весьма не ко времени. Все же он докончил: – И драконов я в жизни никогда не видал…
– Даже во сне? – Вопрос был коварен, словно прозрачный стелющийся туман.
– Не прикасайся ко мне!… – вырвалось у него.
– А я и не собиралась, – ответила она, но он ей не поверил. Ибо, если бы она прикоснулась к нему – прижалась кожей к его дереву – и очень упорно сосредоточилась, она бы наверняка раскусила его ложь. И это получилось бы несправедливо.
Он просто не мог позволить себе причинить ей нечто подобное.
Она спросила:
– Тебе никогда не снятся драконы?
Прямой вопрос, заданный этак небрежно. Но он не попался на удочку.
– Нет, – бросил он сухо.
– В самом деле? Мне вот вспоминается, будто однажды ты сам мне рассказывал такой сон…
Он пожал плечами, напустив на себя загадочный вид.
– Не знаю, может, и рассказывал. Точно не помню. Может, разок и был такой сон… но мне, по-твоему, больше делать нечего, только запоминать всякую чепуху! Не всякий сон так уж важен, смею тебя заверить. Даже больше скажу: я вообще сомневаюсь, чтобы в снах был хоть какой-то смысл!
– В моих он точно есть, – пробормотала Янтарь, признавая свое поражение. – Есть, и это самое скверное. Я и мучаюсь-то оттого, что никак не могу его ухватить. Ох, Совершенный, боюсь я, что совершила здоровенную ошибку… И остается только молиться, чтобы не довела она до беды…
Он улыбнулся в темноте.
– И какую такую ошибку могла совершить маленькая резчица, делающая бусы? Опять сама себя заживо грызешь из-за ерунды? Еще какие-нибудь драконы с морскими змеями пополам? Да какое вообще нам с тобой до них дело?…
– МОРСКИЕ змеи! – воскликнула она неожиданно. – Так вот в чем дело! – И опять надолго умолкла. А потом… улыбнулась: Совершенный почувствовал, как его прямо-таки окатило теплом. – Морские змеи, – тихо повторила она. – Спасибо тебе, Совершенный. Спасибо тебе хотя бы за это…
– Сейчас ведь не твоя вахта, – тихо проговорила Офелия.
– Знаю, знаю… не спится, – ответила Альтия. Она смотрела мимо носового изваяния, туда, где неспешно перекатывались спокойные волны. Ласковый весенний ветерок то трепал легкий плащ Альтии, то плотно прижимал его к телу.
– «Знаю, знаю», – передразнила Офелия. – То-то я уже часа два слушаю, как ты крутишься на своей койке. В чем дело-то? Так уж разволновалась из-за того, что завтра мы в Удачном причаливаем?
– Да… И, знаешь, почему-то это меня не особенно радует. Я скорее боюсь всего того, с чем мне там предстоит столкнуться. Сестра… мать… а чего доброго, еще и с Кайлом носом к носу столкнусь… если «Проказница» в порту стоит. Ох, Офелия! Я даже с собственным кораблем встречи боюсь! Как представлю, что смотрю ей в глаза и пытаюсь все объяснить… Что да как и почему я от нее отступилась…
– Так ты же сама знаешь прекрасно, деточка, что ничего объяснять не придется. Просто приложи ей к досочкам ладошку – она сама все и почувствует. Так же, как я это чувствую!
Альтия любовно погладила полированный фальшборт.
– Какое все-таки чудо… Это понимание, которое между нами установилось, – сказала она. – Но, кстати, в нем еще одна причина моего страха перед завтрашним прибытием домой. Мне было так хорошо здесь, с тобой… так безопасно. Мне так не хочется с тобой расставаться!