— Я сам ещё не понимаю, что со мной происходит. Может быть, я играю с огнем, просто чтобы что-то почувствовать. Но разве это что-то меняет? Ты все равно убийца, а я по-прежнему сумасшедший. Я не собираюсь раскрывать твой секрет. Как ты сказал, мне все равно никто не поверит. Но ты должен понять, что быть со мной – это опасно. Кон придет за мной. Он просто играет со мной.
Ярость вспыхнула в душе Августа при одной мысли о том, что кто-то попытается причинить Лукасу вред.
Лукас прижался лбом ко лбу Августа.
— Спокойно, дыши, не сходи с ума. Он всё равно придет за мной.
— Начни с самого начала, — сказал Август низким голосом.
Лукас вздохнул, затем вновь положил голову на живот Августа в качестве подушки.
— Я познакомился с ним четыре года назад. Специальный агент Лоуренс Кон.
Август согнул ногу в колене, и Лукас начал проводить пальцами вдоль бедра, словно пытаясь успокоить ярость Августа.
— Он был напарником или кем-то еще?
Лукас покачал головой.
— Он был полевым агентом. Я – криминальным психологом. Мы пересеклись только потому, что я случайно оказался в Нью-Мексико, где выступал с докладом по профилированию. Местная полиция связалась со мной по поводу одного дела и попросила взглянуть на него.
— И часто такое случается?
Лукас пожал плечами.
— У меня хорошая репутация в бюро. Слухи распространялись о том, что я трогал улики, хотел посмотреть на места преступлений. В общем, ворчуны моей профессии не делали такого. Из-за этого люди обычно ищут меня. Этот человек не был исключением.
— Как Кон оказался в деле?
— Он был связным ФБР между местной полицией и ФБР, работал над рядом дел о пропавших людях в резервации. Я не хотел наступать ему на пятки, но Кон, похоже, был рад такой помощи.
Лукас фыркнул после этого заявления, его отвращение к самому себе стало очевидным. Он винил себя в своих собственных несчастьях. Он был таким чувствительным, таким мягким. Август чувствовал себя... защитником. Чувствовал желание отомстить. Он еще даже не выслушал всю историю, а уже готов показать этому человеку его собственную печень. Лукас был его. А он будет защищать то, что принадлежит ему.
— Разве женщины из коренного населения не пропадают с угрожающей частотой? — спросил Август, решив сосредоточиться на том, чтобы дать Лукасу рассказать свою историю.
— Да. Но эти женщины пропали довольно быстро, и все они примерно одного возраста. Возможно, женщины стали жертвами торговли людьми. Такое случается со многими женщинами из числа коренного населения, но офицер, который вел это дело, человек по имени Дэн Адакай, был уверен, что здесь кроется нечто большее.
— В отличие от большинства людей, которые слышат слухи обо мне, Адакай отнесся к этому серьезно. Но мне нечего было взять в руки или потрогать. По крайней мере, ничего, связанного с исчезновением. Я получил некоторые впечатления от их одежды, но ничего, связанного с тем, кто их забрал. Полиция не знала, где они пропали, поэтому не было возможности узнать, где они найдут что-то, из чего я мог бы почерпнуть информацию. Я делал работу по старинке, но без тела сложно оказать большую помощь.
— Потому что не было почерка? — спросил Август.
Лукас кивнул.
— Я извинился и предложил помощь, если появится новая информация.
Август прочесал пальцами беспорядочные светлые локоны Лукаса.
— Я полагаю, ты нашел больше информации?
Взгляд Лукаса стал расфокусированным.
— В течение недели нашли тело.
Август нахмурился.
— Как-то подозрительно быстро.
— Очень. Почти как будто они... бросили нам кость, поддразнивая нас прийти за ними. Я попросил у своего босса разрешения вернуться в Нью-Мексико в качестве консультанта. Он неохотно согласился, и только потому что меня попросили местная полиция и Кон.
— Кон попросил тебя?
Лукас снова фыркнул.
— Да.
Август мог понять, почему Лукас был так взбешен. Настоящий убийца позвал его, испытывал, играл с ним... все еще играл с ним. Это сильно могло подорвать доверие такого человека, как он.
— Что тебе сказал труп? — спросил Август, пытаясь вытащить Лукаса из спирали стыда.
— Жертва – пятнадцатилетняя Малия Этситти. Она была первой, кто пропал. Труп был свежим, значит, ее убили совсем недавно. Ее насиловали и пытали в течение длительного периода времени. Ее грудь и гениталии изуродовали посмертно, что означало, что мы имеем дело с организованным несоциальным убийцей. Он придал телу позу и оставил его там, где его можно было легко найти.
— Выпендривается, — сказал Август.
Лукас кивнул.
— Он гордился своей работой и хотел, чтобы мы знали, что он на свободе. Несмотря на явные увечья, он помыл ее, прежде чем инсценировать. В некоторых случаях это могло бы выглядеть как раскаяние или как то, что он знал жертву, но в данном случае это выглядело почти как криминалистическая контрмера.
Август согласился.
— Какие впечатления ты получил, когда прикасался к ней?
Лукас закрыл глаза.
— Ужасные. Я приучил себя блокировать боль и страдания. Мне пришлось это сделать для выживания. Я должен делать это, чтобы сосредоточиться на аномалиях. На том, чего там не должно быть.
— Не должно быть? — повторил Август.
Лукас открыл глаза и посмотрел на Августа.
— Да. Чем это убийство отличалась от убийств других сексуальных насильников, что в нём не на своём месте? Не вписывается? Не подходит?
— Что ты увидел?
— Прямоугольное помещение без окон. Я бы рискнул предположить, что это что-то вроде сарая или частного склада, возможно, даже небольшой грузовой контейнер или грузовик. Место, где его не потревожат.
— Логично.
— Оно разработано с учетом пыток. Убийца не торопился. Для него это был дом мечты. Место, где он мог воплотить все свои больные развратные фантазии.
— Ты нашел то, что не вписывалось? — спросил Август.
— Возможно. Лицо убийцы я не видел, потому что он был в маске, что показалось мне странным. Зачем надевать маску, если собираешься убить свою жертву? Тебя уже не волнует, что они тебя опознают.
— Может, он не собирался ее убивать? Может, он просто зашел слишком далеко?
— Я думал об этом, но сексуальные убийцы, особенно организованные несоциальные типы, получают сексуальное удовлетворение не только мучая, но и убивая женщин. Для них это кульминация многих недель или месяцев фантазий. Убийство – это разрядка, которая им нужна, а увечья – это прелюдия. Так что маска стала тревожным сигналом.
— Он скрывал свою личность от кого-то, но не от жертвы, — согласился Август.
— Именно, — подтвердил Лукас.
— Это было единственное, что привлекало твое внимание?
— Была еще одна вещь, но не думаю, что это прям такая уж подсказка. Возможно, просто предпочтение.
— Что именно?
— Красный свет.
— Красный свет?
— Да, все освещение было вполне стандартным, – мерцающий флуоресцентный свет, но местами кто-то установил светильники в месте, где их не должно быть. Красное свечение, которое как бы распространялось по комнате, почти как луч маяка.
— Как-то... странно.
— Да.
— Как ты догадался, что это был Кон? — спросил Август.
— Я не догадался. — Лукас тут же поправил себя. — То есть, очевидно, что я вычислил его, но не с помощью какого-либо обучения. Я передал профиль убийцы в бюро Нью-Мексико и местную полицию и вернулся в Вирджинию. Спустя несколько месяцев Кон появился в Квантико на недельной стажировке и разыскал меня. Сейчас, оглядываясь назад, можно сказать, что это было странно, но в то время это не казалось таким уж странным. Он был дружелюбен, называл меня Малдером, поддразнивал за то, что я могу видеть вещи.
— Он с тобой флиртовал? — Август не мог скрыть, что это его разозлило.
Лукас беззлобно рассмеялся.
— Да, и это должно было стать для меня первой подсказкой, что здесь что-то не так.