Как и предсказывал Август, небо разверзлось. Студенты поспешно собирали книги и бумаги, запихивали их в рюкзаки и бежали. Мужчина не побежал, но ускорил шаг, направляясь прямо к Августу и Бьянке, которые стояли у входа в здание. Когда мужчина проходил мимо, он поднял голову и посмотрел в глаза Августу, задержав взгляд на целых пять секунд, после чего снова отвернулся и скрылся в здании. Его глаза были глубокого зеленого цвета, почти под цвет его свитера.
Август повернулся, глядя ему вслед через окна коридора, и почувствовал странную пустоту, как только тот скрылся из виду. Он покачал головой, сделал еще один глоток кофе. Погода навевала на него тоску и странную для монстра сентиментальность.
— Он симпатичный, правда? Жаль, что сумасшедший.
— Кто он? — наконец спросил Август.
Она мечтательно вздохнула.
— Лукас Блэквелл — адъюнкт-профессор криминальной психологии.
Август отпил еще глоток кофе.
— Лукас Блэквелл, — повторил он, наслаждаясь тем, как имя звучит на языке. — Не похоже на настоящее имя. Они наняли сумасшедшего, чтобы занять место О'Мэлли? Разве это не кажется контрпродуктивным?
— Весь психологический отдел - сумасшедшие. Он отлично впишется.
— Похоже, ты много о нем знаешь, — заметил Август.
Бьянка фыркнула.
— Ты действительно не знаешь, кто он?
— А должен? — нахмурив брови, спросил Август.
Бьянка оглядела Августа с ног до головы.
— Ты должен написать в анкете «безнадежно растерянный профессор». Все преподаватели с кафедры уже несколько недель жадно обсуждают все скандальные подробности, с тех пор как Эверли взял его на работу. Но до этого он был во всех новостях.
— Почему? Он Кеннеди или что-то в этом роде?
Бьянка покачала головой.
— Бывший любимец отдела поведенческого профилирования ФБР. Способный ребенок. Его взяли прямо из колледжа, потому что он говорил на трех языках и имел почти идеальные результаты на вступительных экзаменах.
Лукас Блэквелл на вид не выглядел старше тридцати лет.
— Бывший? Он получил травму?
— Можно сказать и так. У него случился какой-то сильный нервный срыв, и его перевели за стол. Они предложили ему работу преподавателя в Квантико, но он ушел в наш университет.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Август, несколько удивленный способностью Бьянки изучать астросейсмологию[2] белых карликов и быть в курсе последних университетских сплетен.
— Как ты можешь этого не знать? Я знаю, что обычно ты занят теориями запутывания или чем-то подобным, но ты любишь все жуткое, а Лукас Блэквелл... Жуткий.
— Как это? — Любовь Августа к «жуткому» хорошо известна в кампусе. Физики-теоретики не отличались любовью к парапсихологии. Но они рассматривали это как еще одну из его причуд. Август считал, что так оно и есть.
Бьянка слегка подвинулась, когда дождь начал забрызгивать их обувь.
— Ты знаешь, что большинство поведенческих профилей составляется за столом?
Он кивнул.
— По сути, это заработок на обоснованных догадках. Сомневаюсь, что для этого нужно много работать ногами.
Она хмыкнула.
— Ну, Лукас был очень внимательным. Даже слишком. Любил работать с уликами и посещать места преступлений. Говорил, что это помогает ему в процессе.
— Я не вижу ничего жуткого, — сказал Август, желая, чтобы Бьянка поскорее перешла к делу, пока ветер не задул дождь еще дальше под навес.
— Погоди, дальше больше. Ходят слухи, что он мнит себя... Как это называется, когда ты можешь получить, типа, экстрасенсорные видения, прикасаясь к вещам?
Август удивленно вскинул брови.
— Экстрасенс?
— Да! Он утверждает, что он экстрасенс.
— Значит, наш университет нанял психически неуравновешенного криминолога, который утверждает, что обладает сверхъестественными способностями?
— Ага.
Август усмехнулся.
— Он отлично впишется.
Бьянка засмеялась.
— Знаешь, это самое большое, что я когда-либо слышала от тебя о другом человеке, а я знаю тебя уже шесть лет.
Август выбросил чашку с кофе в мусорное ведро.
— Верно, но твоя жизнь обыденна. Без обид.
Бьянка поспешила за Августом, пока он возвращался в свой кабинет, чтобы взять вещи.
— Ты не можешь просто сказать «без обид» после того, как сказал что-то обидное, — произнесла Бьянка, хотя она ничуть не выглядела обиженной.
Никто не беспокоится о чувствах в такой области, как у них. Половина профессоров в кампусе обладала слишком сложным интеллектом, чтобы вести даже самые простые разговоры. Все они в той или иной степени страдали нейродиверсией[3]. Печально, но правда, что чем умнее был человек, тем меньше его волновали ожидания общества. Они говорили прямо, не заботясь о чувствах.
Ученые не могли позволить себе эго. Когда вы занимаетесь теорией, всегда есть кто-то, кто стоит в очереди и готов сказать вам, что вы сошли с ума, или пытается развенчать ваши исследования. Такова была природа их работы. Август стал таким... одомашненным, только потому, что его отец настоял на этом. Быть причудливым гением это нормально. Быть бесчувственным, безразличным психопатом - нет, во всяком случае, не на публике.
— В четыре состоится собрание факультета. Ты будешь там?
— Это обязательно? — спросил Август.
Бьянка кивнула.
— Да.
Август пожал плечами.
— Наверное, нет. Я обедаю с братом перед тем, как он уедет в аэропорт.
— Август...
— Я штатный профессор. Что они могут сделать? Уволят меня? — повторил он, ухмыляясь.
Август пошел налево, в коридор, где находился его кабинет, а Бьянка направо, чтобы пройти длинным путем на другую сторону кампуса. Когда Август снова остался один, он надел наушники. Произведение Вивальди закончилось, и теперь в ушах звучал Шопен. Август позволил себе отвлечься, размышляя над темой диссертации своей ассистентки.
Август не видел человека, пока они не столкнулись. Сильно. Телефон Августа вылетел из пальцев. Мужчина размахивал руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, что могло бы его удержать от падения. Август схватил мужчину за предплечье, в то же время как и тот схватил Августа за плечи.
Вот тогда-то Август и разглядел его как следует. Лукас Блэквелл. В тот момент, когда они соприкоснулись, мужчина в ужасе отшатнулся от Августа, упав на землю, словно тот был серийным убийцей.
Что, технически говоря, правда. Но Лукас Блэквелл этого не знал.
Август не мог не заметить, что вблизи испуганный мужчина оказался еще красивее, словно ожившая скульптура. Высокие скулы, квадратная челюсть, полные губы. Губы, приоткрытые в ужасе.
Август протянул руку, чтобы помочь ему подняться, но Лукас отшатнулся.
— Не надо. Не надо... прикасаться ко мне.
Очевидно, не только на кафедре физики отсутствовало всякое чувство приличия. Он вытащил свои нерабочие наушники.
— Мне жаль. Я так увлекся музыкой, что не смотрел, куда иду.
Лукас ничего не ответил, покраснев, когда заметил, что другие преподаватели смотрят на него. Он встал, бросив последний панический взгляд через плечо, и помчался по коридору.
Август поднял телефон и вздохнул, глядя на треснувший экран. Его и раньше называли отталкивающим, но обычно только его братья после особенно ужасных убийств. А их было много. Августу нравилась мокруха. Любил пачкать руки. Убийство доставляло ему удовольствие, как ничто другое.
Он уже почти дошел до своей машины, когда память словно обухом ударила по голове. Бьянка сказала, что Лукас Блэквелл обладал экстрасенсорным даром. А значит, он может видеть прошлое или будущее, предположил Август, просто прикоснувшись к какому—нибудь предмету. Август был логичным человеком. Хотя паранормальные явления казались ему увлекательными, он признавал их лженаукой. Лукас Блэквелл никак не мог быть экстрасенсом.
Он не мог им быть.
И все же, он смотрел на Августа, как на чудовище. Он им и был. Но Лукас никак не мог этого знать. Это было невозможно. Но что, если бы он знал? Что это будет значить для него? Его семья жила по кодексу. Они не убивали невинных. Но с подобной ситуацией они сталкивались лишь однажды, несколько месяцев назад, когда его брат влюбился... ну, может, не совсем влюбился, а стал одержимым маленьким раненым птенчиком по имени Ной.