Следующие изображения были похожи на стробоскоп, то вспыхивая, то пропадая из фокуса. Он застонал, когда на него накатила волна тошноты.
— Я рядом, — подтвердил Август.
Лукас прислонился к нему спиной, вынырнув из своих воспоминаний, чтобы посмотреть на спокойное озеро Августа.
Спустя мгновение Лукас снова подключился, только на этот раз он был ею.
— Что-то металлическое давит на мою спину. Как будто решетка впивается в кожу. Руки закинуты за голову, плечи болят. Пахнет потом, кровью и мочой. И страхом. У страха есть запах? Я вижу его. Он прямо там. На голове у него... мешок, с прорезями для глаз и рта.
— Он издевается над ними? Делает это, чтобы усилить их страх? — спросил Август.
— Это смешно, но выглядит ужасающе. Когда он уводит девушку, она не возвращается. Я знаю, что она не вернётся. Обычно он одет небрежно, но сейчас без рубашки и в кожаных штанах, как какой-то средневековый палач.
Август провел рукой по волосам Лукаса.
— Может, устраивает шоу?
— Мне страшно. И чертовски хочется пить. Я хочу воды. Я прошу, но он меня игнорирует. — Лукас хныкал. — Он не пытается затянуть это для моего удовольствия, он двигается, занят, как будто выполняет какой-то ритуал или рутину.
— Что он делает?
— Он наклоняется... возможно, поправляет что-то в углу комнаты. Он даже не обращает на меня внимания, просто занят чем-то. Я не могу видеть, что он делает. А на стене у него висят... инструменты. Самодельные. Грубые. Ужасающие. Он еще не использовал их на мне, но я знаю, что я следующая. Я знаю, что это конец для меня. — Он не смог остановить вырвавшийся всхлип. — Моя мама. Она не узнает, что со мной случилось. Она решит, что я бросила ее, чтобы она сама о себе позаботилась. Она будет волноваться, когда я не вернусь домой.
— Ш-ш-ш, — успокаивал Август.
— Он щелкает выключателем, и вся комната заливается красным. Мне так страшно, он опустился передо мной на колени...
— Что он делает? — спрашивает Август.
— Он... Господи. Он снимает ее туфлю. Он делает это для меня. Для меня. Он хотел, чтобы я увидел все это.
Лукас с рычанием сбросил туфлю с кровати, отбросил коробку с обувью и вырвался из рук Августа, чтобы пройтись перед кроватью Августа.
— Как же меня достала эта херня! Почему он просто не придет за мной? Зачем Кон это делает? Ты должен просто убить его, блядь. Нет, к черту. Я хочу убить его сам. Я убью его, Август. Я хочу видеть, как он корчится в гребаной агонии! Я хочу видеть, как он истекает кровью. Я хочу, чтобы ему было больно. Мне нужно, чтобы ему было чертовски больно.
Август внезапно оказался рядом, держа Лукаса за лицо.
— Мы сделаем это. Сделаем. Я клянусь тебе. Я могу показать тебе миллион способов заставить его кричать.
Его слова не должны были звучать сексуально. В том, что Лукас увидел, не было ничего сексуального, но он был на взводе от адреналина и ярости. И Август был рядом.
— Трахни меня, — прошептал Лукас. — Я знаю, что обещал позаботиться о тебе, но мне нужно, чтобы ты это прекратил. Я чувствую, что схожу с ума.
— Трахнуть тебя не так уж и трудно, — пообещал Август, прежде чем прижаться губами к его и отстраниться, чтобы сказать: — У меня нет ничего для тебя, чтобы сдерживать меня...
Лукас покачал головой.
— Нет. С этим покончено. Тебе это не нужно. Ты не так страшен, как тебе кажется.
Август шумно втянул воздух через нос, притянул Лукаса к себе, а затем впился зубами в его шею.
— Да, черт побери, я и правда такой.
— Тогда покажи мне, — передразнил Лукас.
Лукас молился, чтобы Август не отказался, он жаждал жестокости, которую Август готов был ему придать. Он хотел быть наказанным. Он хотел заглушить видения, все еще роившиеся в его голове. Он хотел, чтобы Август заполнил его и прижал к себе. Нет, он нуждался в нем, нуждался в том, чтобы он вытравил из него гнев, ярость и нервную энергию, пока он не сошел с ума.
Август запустил руку в волосы Лукаса, а другую в его трусы, обхватив быстро твердеющий член.
— Последний шанс.
Лукас подался бедрами вперед, впиваясь в кулак Августа.
— Я не передумаю.
Август убрал руку, и Лукас оплакивал потерю. Затем Август положил руку между лопаток Лукаса и наклонил его, пока Лукас не был вынужден упереться руками в плед.
Черт.
Август навис над ним, покусывая его ухо.
— Ты чертовски хорошо выглядишь вот так. Склоненный, уязвимый. Что ты там говорил? Полностью в моей власти?
Лукас задрожал, но не от страха. Август сжимал его яйца, массировал их между пальцами, скользил ими, чтобы грубо подразнить дырочку Лукаса.
Потом Август исчез, оставив его полностью обнаженным. Лукас наблюдал за Августом краем глаза, когда тот подошел к столику и что-то взял, а затем вернулся и опустился на колени позади него.
Лукас резко вдохнул, когда Август впился зубами в его ягодицу. Август удовлетворенно хмыкнул, а затем провел языком по следам. Боль и наслаждение от этого были ошеломляющими, его член пульсировал, а предэякулят непристойно сочился на чистый черный плед Августа.
Не успел Лукас прийти в себя, как Август раздвинул его бедра и с лазерной точностью облизал его дырочку, заставив Лукаса протяжно застонать, отталкиваясь от проворного языка Августа.
— О, блядь.
Август обхватил Лукаса за талию, притянул ближе, провел языком по его входу, облизывая и посасывая, словно не мог насытиться.
— Еще, — умолял Лукас хриплым голосом. — Трахни меня.
Поначалу Лукас был не уверен, услышал ли его Август, но когда он отстранился, его рот заменили два скользких пальца, которые одним сильным толчком вошли в него. Лукас не смог сдержать грубый звук, сорвавшийся с его губ.
— Хватит быть чертовски нежным. Я готов. Я хочу твой член, а не твои пальцы.
Август встал изящным движением, его пальцы не покидали тела Лукаса. Обхватил горло Лукаса и потянул его вверх, как раз в тот момент, когда он освободил пальцы. Лукас не успел сказать ни слова, как Август одним сильным толчком вогнал в него свой член, выбив воздух из легких и заставив его приподняться.
— Что ты сказал? — прорычал Август ему в горло.
Лукас не мог говорить, когда Август сжимал его горло, трахая его в жестком ритме, который лишал Лукаса возможности думать. Как раз в этом Лукас и нуждался. Август не причинял ему боль, он... владел им. Он был в нем и вокруг него. Август контролировал удовольствие и воздух, которым он дышал.
Неожиданно Августа передернуло.
— Черт.
Внезапная перемена в тоне Августа почему-то напугала Лукаса.
— Что случилось?
— Я забыл презерватив.
Лукас расслабился.
— Я отрицательный.
— Я тоже, — признался Август. — Но я остановлюсь.
Лукас выдержал паузу ровно столько, сколько потребовалось, чтобы обдумать слова Августа.
— Нет. Не останавливайся. — Затем, более решительно. — Продолжай. Серьезно, трахни меня.
Перемена в Августе произошла мгновенно. Он освободился от Лукаса лишь настолько, чтобы толкнуть его на матрас и последовать за ним вниз, раздвигая ноги Лукаса своими, чтобы снова войти в него, прижав к кровати, не переставая входить в Лукаса.
— Блядь, как бы я хотел, чтобы ты почувствовал, какой ты охренительно горячий и тугой внутри. Ты такой чертовски совершенный, — пробормотал Август, его голос дрожал от напряжения.
Август уперся рукой между лопаток Лукаса, вышел почти до конца и снова вошел, головка его члена задевала простату Лукаса при каждом движении. Лукас не мог говорить, не мог думать, не мог остановить беспомощные крики, срывающиеся с его губ. Каждый толчок воспламенял его душу, заставлял член пульсировать, зажатый между животом и одеялом.
Август снова навалился на Лукаса всем весом.
— Все хорошо. Как всегда. Если ты хочешь знать, что я чувствую, о чем думаю. Сделай это. Если хочешь, можешь проникнуть в мои мысли.
Лукас не колебался, просто отпустил свой и без того слабый контроль, и с его губ сорвался резкий стон, когда глубокие волны дурмана засосали его, пока он не стал просто чистым наслаждением. Он никогда не смог бы объяснить эту покалывающую позвоночник, сворачивающую, словно щупальца, эйфорию, которая раскалилась добела по всем нервным окончаниям. Его трахали и, каким-то образом, он трахал одновременно. Втроем между двумя людьми.