Лукас беззлобно рассмеялся.
— Всё закончилось?
— Близнецы позаботились о теле Кона. Пожар на свалке потушен, но у них уйдут месяцы на то, чтобы собрать воедино то, что произошло с тем, что осталось. Сейчас ходят слухи, что это метамфетаминовая лаборатория.
— Есть новости о Крикет? — спросил Лукас.
— Ее уже выписали из больницы. Остальные женщины сильно истощены и получили незначительные травмы, но ни одна из них не дожила до главного события. Их держат под наблюдением и вводят жидкости. Аттикус все еще хромает, как будто он сражался с большой белой акулой, а не с бульдогом с апноэ во сне.
Лукас фыркнул, но всякий намек на юмор быстро исчез.
Августу стало не по себе. Он не знал, как вести себя с Лукасом, когда тот был в таком странном настроении.
— Ты в порядке, Лукас? — спросил Август.
Лукас обернулся, выражение лица было болезненным.
— Уф. Мне не нравится, когда ты произносишь мое имя.
— Что? — спросил Август, ошарашенный.
— Когда ты произносишь мое имя, мне кажется, что ты меня наказываешь или типа того. Как будто... ну не знаю. Как-то странно. Тебе нужно придумать для меня какое-нибудь ласковое прозвище. Только не детка. Для меня это всегда звучит приторно.
Август хмыкнул.
— Адам так называет Ноя, когда они занимаются сексом, так что да. Нет, спасибо.
— Ваша семья тревожно близка для кучки психопатов, — размышлял Лукас.
Август достал свой телефон и положил подбородок на плечо Лукаса, набирая текст перед ним.
— Ты только что набрал в Гугле ласковые слова? — спросил Лукас.
Август насмешливо хмыкнул.
— Зачем ты задаешь вопросы, на которые уже знаешь ответ? Что у нас есть в списке... Детка? Милый? Любимый? Солнышко? Голубчик? Лапочка? Сладкий?
Лукас сморщил нос.
— Фу. Нет. Слишком приторно.
Август улыбнулся.
— А разве ласковые слова по своей природе не должны быть приторными?
Лукас скорчил гримасу.
— Наверное. Но мы не совсем сиропные люди. Мы ученые. Профессора, — напомнил Лукас, как будто этот факт ускользнул от Августа.
Август провел носом по щеке Лукаса.
— О, я знаю. Мне очень нравится, когда ты называешь меня профессором. Просто чтобы ты знал.
Лукас прижался задом к теперь уже полутвердому члену.
— Приятно знать, профессор.
Август зарылся лицом в его шею.
— Не дразнись, а то я трахну тебя у двери моей детской комнаты.
— Не угрожай мне хорошим времяпрепровождением, — откликнулся Лукас.
Август довольствовался тем, что целовал шею Лукаса, затем его ушко. Лукас потянулся сзади и обхватил руками бедра Августа, притягивая его ближе.
— Нет. Ты не отвлечешь меня, пока мы не решим текущую проблему. Что насчет умнички?
— На русском? — спросил Лукас.
— Мхм.
— Что это означает?
Август усмехнулся.
— Технически это означает «умный», но часто это описывается как то, что учитель гордится своим учеником. Как будто я говорю: «Это мой мальчик».
Лукас хмыкнул, повернувшись, чтобы обвить руками его шею.
— Ты хочешь, чтобы я был твоим умным мальчиком? Я думаю, что у вас может быть настоящий кинк между учеником и учителем, профессор Малвейни.
— Ты все еще пытаешься запудрить мне мозги, мистер Блэквелл?
— Сейчас меня интересует не твоя голова на плечах, — пробормотал Лукас ему в губы.
— Как бы мне ни хотелось изучить это дальше, ты так и не ответил на мой вопрос. Ты в порядке?
Лукас пожал плечами, отстранившись настолько, чтобы посмотреть Августу в лицо.
— Нет. Я устал, голоден и хочу стоять под горячим душем три дня.
— И это все? Ты просто устал и нуждаешься в еде и ванне?
— Через несколько часов, когда онемение пройдет, есть очень большая вероятность, что у меня будет нервный срыв. Но сейчас я просто не чувствую... ничего. Нет, не ничего. Я чувствую облегчение. Облегчение от того, что Кон мертв, и его команда тоже, но часть меня беспокоится, что русский просто найдет новых лакеев.
Август поцеловал его в нос.
— У русского времени в обрез. Арчер уже в пути, чтобы позаботиться о нем.
— Хорошо, — сказал Лукас, похоже, что все стало не лучше и не хуже, чем раньше.
— Хочешь пойти домой? — спросил Август.
— В чей дом? — спросил Лукас.
Август нахмурился.
— В наш дом. Как ты и сказал, я люблю хранить свои самые сокровенные вещи рядом с собой.
Лукас удивленно вздохнул, но быстро пришел в себя.
— Тебе не приходило в голову, что мы знакомы всего неделю? Неделю, Август. Семь дней.
— Да уж. Мне тоже не нравится, когда ты называешь мое имя. Звучит так, будто у меня проблемы.
— Видишь? — спросил Лукас.
— Мы отвлекаемся. Какое отношение имеет время к тому, что ты чувствуешь ко мне?
— Я не должен любить тебя после семи дней, — сказал Лукас.
— Не должен или не можешь? — спросил Август, затаив дыхание, когда Лукас, казалось, затруднялся с ответом.
— Не должен. Я не должен любить тебя, но думаю, что люблю. Я знаю, что люблю. Я люблю тебя, но не должен, — сказал Лукас, испытывая страдание.
Август покачал головой.
— Ты так зациклен на времени. Мне понадобилось семь секунд, чтобы понять, что ты... для меня. Если для тебя так важно время, я подожду. Даже если это займет у тебя семь недель, семь месяцев или семь лет, но не позволяй времени быть единственной причиной, удерживающей нас от того, чего мы оба хотим. Мы не должны ни перед кем оправдываться.
Он видел, как сопротивление Лукаса рушится.
— Ты же знаешь, что мельница слухов на работе и так работает сверхурочно.
— Тогда давай дадим им пищу для разговоров, — возразил Август. — Переезжай ко мне. Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой и каждую ночь засыпать с тобой.
Лукас ухмыльнулся.
— Ты говоришь это сейчас. Но ты еще не знаешь, что я смотрю «Звездный путь» в нижнем белье и с крошками «Читос» на пальцах.
Медленная улыбка расползлась по лицу Августа.
— Ты нарисовал яркую картину, умничка. Но я готов рискнуть.
Лукас прижался к губам Августа долгим целомудренным поцелуем.
— Тогда отвези меня домой. Я хочу принять душ. О, и тот чизкейк, который ты купил. Он действительно был одним из лучших, что я когда-либо пробовал. Мы можем съесть этот чизкейк по дороге домой? Пожалуйста?
— Нам, наверное, лучше поужинать.
— Нет. Я требую душ, секс и чизкейк, порядок которых будет определен, когда мы вернемся домой.
— Скажи это еще раз.
— Душ. Секс. Чизкейк? — спросил Лукас.
— Нет, домой, — подсказал Август.
Лукас мягко улыбнулся.
— Ты самый сентиментальный психопат в мире. А теперь отвези меня домой.
ЭПИЛОГ
Август
Август сидел в своем офисном кресле, в его ушах звучала музыка Вивальди. Он отменил обед с Лукасом ради встречи с новым студентом кафедры. Обычно он не стал бы этого делать, но Бьянка попросила об одолжении, поскольку это был, очевидно, ее студент.
В дверь неуверенно постучали. Август снял наушники.
— Войдите.
Август удивленно приподнял брови, когда Лукас просунул голову и сказал:
— Профессор Малвейни? — как будто он понятия не имел, кто такой Август. У Лукаса был какой-то диссоциативный эпизод? И когда он начал носить очки? Не то чтобы Август возражал против толстой черной оправы. Они были чертовски сексуальны на нем.
Август нахмурился, но решил подыграть.
— Да?
Лукас окинул Августа взглядом, от которого у него встал член.
— Привет, я Люк. Бьянка послала меня поговорить с вами?
Август взглянул на свой календарь и понял, что имя студента, на самом деле, сокращенно называется Люк Б. Появился намек на улыбку, прежде чем он сменил выражение лица на непринужденную незаинтересованность.
— Что я могу для вас сделать, Люк?
Лукас проскользнул внутрь, закрыл дверь и прислонился к ней, его пальцы скользнули за спину, чтобы повернуть замок. Одет он был, конечно, не как он сам. Лукас любил темные джинсы и кардиганы для работы. Люк, похоже, предпочитал хорошо поношенные джинсы и облегающую футболку того же оттенка зеленого, что и его глаза.