Черт возьми. Я пнула прутья решетки. Это было бессмысленно. Если он и наблюдал, то не собирался возвращаться в ближайшее время.
Вздохнув, я села на пол клетки. Если бы только я могла рисовать эскизы, сидя здесь и ничего не делая. Каковы были шансы, что Сесилия даст мне карандаши и бумагу? Я фыркнула. Без сомнения, эта женщина предпочла бы застрелить меня. В ее теле не было ни капли сочувствия или заботы. Где была женская солидарность? Как женщина, разве она не должна попытаться помочь другой женщине избежать этого кошмара?
Зазвенели ключи, и я напряглась. Я действительно ожидала, что Энцо ворвется в комнату, проклиная и ругая меня за мою просьбу.
Вместо этого это был мужчина, тот самый, который вчера преследовал меня на улице. И он нес пуховое одеяло.
– Ты, — выдохнула я. – Это ты был в Милане.
– Ciao - привет, Джинна. Я Вито Д'Агостино, один из братьев Энцо.
Это объясняло сходство. Они оба были высокими, с темно-каштановыми волосами и одинаковым прямым подбородком. Волосы Вито были немного короче, чем у его брата, и выражение его лица было задумчивым, в то время как у нцонцо было подозрительное и измученное.
– Это для меня?
Он начал протягивать толстую ткань через решетку.
– Вот, возьми это.
Никому не нужно было повторять мне дважды. Я ухватилась за край и потянула ткань на себя.
– Почему ты это делаешь?
– Мой брат... — Он сделал паузу и покачал головой. – Не суди его слишком строго. Он пережил вещи, которые исказили его разум. — Он указал на свой висок, как будто говоря мне что-то, чего я не знала.
– Да, это до боли очевидно. Но ему не нужно похищать меня и держать в клетке, черт возьми. Я ничего ему не сделала. — Одеяло упало мне в руки, и я быстро завернулась в него. Боже, это небольшое количество тепла приятно ощущалось на моей обнаженной коже.
– Он видит это не совсем так же, но хочешь верь, хочешь нет, мы не потворствуем насилию в отношении женщин.
– Не уверена, что Энцо в курсе этого.
– Это не тот тип насилия, о котором я говорил.
Значит, изнасилование. Если это правда, то это было облегчением. Было бы на один ужас меньше поводов для беспокойства во время моего заключения.
Вито продолжал:
– Но ты должна иметь в виду одну вещь. То, что твой шурин сделал с моим братом? Они изменили его.
– Если от меня ожидают, что я буду жалеть Энцо, то я этого не делаю. Он похитил мою сестру и засунул пистолет ей в рот.
Он элегантно пожал плечами.
– Он не был заряжен. А в то время она была просто его любовницей. Мы не знали о ее беременности.
– Что там было насчет того, чтобы не потворствовать насилию в отношении женщин?
Если то, что его слова были брошены ему в лицо, и обеспокоило его, он этого не показал. Вместо этого он склонил голову набок.
– Как много вы знаете о том, чем занимаются ваши отец и шурин, мисс Манчини?
Мне не понравилось, что это подразумевало, что мой отец и Фаусто поступят так же.
– Они не похищают женщин, синьор Д'Агостино.
– Так ли? Когда Раваццани вытащил жену и детей Энцо из постелей, затем связал их и держал под прицелом пистолета? Что это было?
Он действительно так сделал? Фрэнки забыла рассказать мне эту часть истории. Может быть, Вито лгал.
– Чушь собачья. Женам и детям вход воспрещен.
– Очевидно, не для Раваццани. Это был последний раз, когда мой брат видел свою жену. Позже она умерла, и детей отослали. Так что, как видишь, он потерял гораздо больше, чем Раваццани.
В моем животе образовался узел. Я этого не знала. Неудивительно, что Энцо был сосредоточен на мести — но эта месть не обязательно должна была включать меня.
– Я не имею никакого отношения к бизнесу Фаусто. Я живу в Милане, учусь на модельера.
– Ты - это возможность, которую мы не упустим. Тем не менее, я сделаю все возможное, чтобы ты была в безопасности.
– Но твой брат - босс. — Это означало, что Энцо имел полную власть над всеми на этой яхте, включая Вито.
– Верно, но я единственный человек, которого он слушает.
Он пожал плечами в своей элегантной итальянской манере.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Если ты сделаешь, как тебе говорят, и перестанешь враждовать с моим братом, ты можешь просто пережить то, что он запланировал.
Это звучало зловеще.
– Ты знаешь, что он задумал?
Вспышка беспокойства промелькнула на лице Вито, и узел в моем животе затянулся.
– Нет, но я бы не стал делиться этим, даже если бы знал. Принести тебе это - он указал на одеяло, — уже противоречит желаниям моего брата.
– Так зачем же это делать?
– Наверное, мне следует солгать и сказать тебе, что это потому, что я ненавижу видеть, как ты страдаешь.
– А если на самом деле?
– Это то, что мой брат наблюдает за тобой с камеры наблюдения. Только он, никто другой. Мне не нравятся идеи, которые у него возникают. Оставайся прикрытой, Джиа Манчини.
О, так это была моя вина?
– Послушай, я не пытаюсь соблазнить его. Что это, гребаная средняя школа? Нужен ли девочкам дресс-код, чтобы у драгоценных мальчиков не было стояков на уроке физкультуры?
Рот Вито сжался, его поза стала жестче, злее.
– Нет, тебе лучше послушать. Мой брат не мальчик, и тебе не нужно его внимание, не такого рода. С твоей стороны было бы мудро сидеть здесь тихо и делать то, что тебе говорят. Не доставляй ему неприятностей и не зли его, capisce - поняла?
– Я ничего не могу с этим поделать, — огрызнулась я. — Я не способна быть послушной и сговорчивой пленницей. Это просто не в моем характере.
– Ради твоего же блага я надеюсь, что ты ошибаешься. — Он направился к двери, его кожаные ботинки стучали по деревянному полу. – В противном случае ты можешь не пережить своего пребывания на этом корабле.
Глава восемь
Энцо
Я понял, что что-то не так, еще до того, как на следующее утро открыл запись системы безопасности Джии.
Она была тихой прошлой ночью. Слишком тихой. Каждый раз, когда я подходил к ее клетке, там была только тишина. Я игнорировал желание заглянуть к ней лично или через камеру с тех пор, как накормил ее ужином в среду вечером. Замок на двери был цел, а это означало, что она не сбежала. Это было все, что имело значение.
Но я больше не мог сопротивляться искушению. Когда запись с камеры наблюдения наконец заполнила мой ноутбук, мои мышцы напряглись от удивления. Джиа была завернута в толстое одеяло. Cazzo madre di Dio - Матерь Божья, блядь! Кто посмел пойти против меня и дать ей это?
Моя грудь вздымалась от горячего дыхания, когда я наблюдал, как она, свернувшись клубочком на полу клетки, спит. Она не заслуживала такого комфорта, такой роскоши. В темнице Раваццани я дрожал и боролся на холодной каменной земле без одеял и подушек. То же самое должна терпеть и она... или даже хуже.
Око за око - этого недостаточно.
Это не было делом рук Сесилии. Она бы не посмела, учитывая, что эта женщина была такой же матерью, как насекомое, поедающее своих детенышей. Чертов Вито. Он был единственным человеком, который мог попытаться сделать что-то настолько смелое, настолько безрассудное. Столь неуважительное.
Если бы он не был моим братом, я бы выпотрошил его, как рыбу, и выбросил за борт.
Позже я поговорю с ним, после того как навещу свою пленницу. Она должна была понять, что очарование моего брата не принесет ей абсолютно никакой пользы. Я был боссом, ее хозяином, и ей явно требовалось напоминание об этом факте.
Оттолкнувшись от стола, я стремительно вышел из кабинета и спустился по лестнице. Моя кожа горела от гнева и предательства. Дверь Вито открылась, когда я топал по коридору к своей импровизированной темнице.