– Тогда поменяйся со мной местами.
Мы прошли мимо друг друга, и я позволила своей заднице коснуться его бедра. Я услышала, как он втянул в себя воздух, и мне пришлось подавить смех. Ха, ха. Он понятия не имел, с кем столкнулся, не так ли?
Энцо ничего не сказал, просто встал под струю, а я пошла в противоположный конец душа. Его челюсть была напряжена, когда он наблюдал за мной, его рука снова легла на член, поглаживая его.
– Сейчас, micina - котик, — прошептал он, его вздох был похож на облачко пара в воздухе. – Дай мне посмотреть, как ты работаешь над своим клитором.
– Прекрати болтать. — Я закрыла глаза и попыталась отгородиться от него, когда скользнула руками между ног. – Мне нужно притвориться, что тебя здесь нет.
– Cazzata - твою мать. Тебе нравится смотреть, как я работаю своим членом. Открой глаза.
– Нет, — упрямо сказала я.
– Сделай это, или сделка недействительна.
Мои веки распахнулись, и я уставилась на него.
– Мудак. — Я уставилась на его достоинство и попыталась не думать о том, к кому оно было прикреплено.
Моя киска опухла и стала скользкой. Настроенной на секс. Я щелкнула пирсингом, дразня себя, и услышала, как Энцо зарычал в горле. Я начала водить пальцами по кругу, украшения впивались в подушечки моих пальцев. Мой клитор пульсировал, и я потерла его, наблюдая, как его кулак сжимает головку члена. На кончике появилась капелька влаги, и он большим пальцем размазал ее по всей головке. Я невольно облизнула губы, размышляя о его вкусе, и волны тепла прокатились по моему телу, оседая в моей сердцевине.
– Toccati - коснись себя, — пробормотал он. – Apri le gambe - раздвинь ноги.
– По-английски, stronzo - мудак.
– Прикоснись к себе и раздвинь ноги.
Маленькая шлюха.
Боже, я хотела возненавидеть его за это, но волна жара пронзила меня.
– Господи, — прошептала я, слегка раздвигая ноги. – Ты такой придурок.
– Хм. Тебе нравится, когда тебя обзывают, Джианна? – Он отпустил свой член и положил руки по обе стороны от душа, демонстрируя себя мне. – Тебе нравится, когда тебя дергают за волосы? Тебе нравится ходить с мужской спермой на лице?
Черт, когда он задавал эти вопросы своим низким голосом с итальянским акцентом, это звучало как чистый секс. Без сомнения, Энцо трахался как зверь, грубо и грязно. Я еще не испытывала этого на себе. Мужчины, с которыми я была, обращались со мной вежливо, как будто я была сделана из стекла. Мои пятимесячные отношения с Грейсоном были самыми долгими, и большую часть времени после этого я кончала с собой в ванной. Однажды я попросила его отшлепать меня, и он сказал, что не хочет унижать меня таким образом.
Что-то подсказывало мне, что у Энцо не возникнет проблем с выполнением этой просьбы.
За исключением того, что я не планировал позволять ему одерживать верх.
– Это то, что вам нравится делать с женщинами в постели, дон Д'Агостино?
Проигнорировав мой вопрос, он уставился на мою руку между ног.
– Я бы хотел, чтобы ты прямо сейчас сидела у меня на лице. Я бы лизал тебя и кусал, сосал твой клитор, пока ты не потеряла бы сознание. Я хочу тянуть твой пирсинг зубами, пока он не начнет жечь, а потом заставить тебя кончить так сильно, что ты обольешь меня брызгами.
Господи, блядь.
Мои пальцы двигались быстрее, мое удовольствие росло, увеличиваясь. Я уставилась на его широкий член, который гордо торчал из его тела, покачиваясь в паре, с гладкой кожей и венами по бокам. Головка была раскрасневшейся и круглой, с нее капала жемчужная жидкость. Я представила, как эта толщина сверлит меня изнутри, раскалывает пополам и заполняет меня сильнее, чем я когда-либо чувствовала раньше. Моя киска сжалась вокруг пустоты, и я застонала.
– Двигай свои пальцы внутри своей киски, — сказал он. – Представь, что это я.
Как будто он мог читать мои мысли. Я засунула два пальца в себя, жаждая этого жжения, когда я впервые потянулась, и я двигалась, пока пальцы не оказались полностью внутри. Я тяжело дышала, мои веки были такими тяжелыми, что превратились в щелочки.
– Тебе это нравится, разве нет? — он замурлыкал. – Скажи мне, micina - котик.
– Мне это нравится.
– Ты бы хотела, чтобы это был мой член?
Я облизнула губы, глядя на его эрекцию, слишком возбужденная, чтобы лгать.
– Да.
Он снова схватил себя, сильные пальцы обхватили ствол, когда он потянул.
– Я бы трахнул тебя так хорошо, sporca puttana - грязная шлюха. Глубоко и жестко. Я бы отдал тебе всю свою сперму, все, что я коплю в своих яйцах, только ради тебя.
– Боже, ты когда-нибудь заткнешься? – Я захрипела, когда снова начала поглаживать свой клитор. Мои ноги дрожали, мои движения были нескоординированными, потому что я была так возбуждена. Так близко. Это было мне нужно.
– И ты примешь это, верно? — он продолжил, явно не заботясь о том, что это был односторонний разговор. – Я никогда не видел, чтобы женщина так жаждала этого. Разве те парни в Канаде не знали, как тебя трахнуть? Держу пари, они оставили тебя неудовлетворенной.
Убирайся из моей головы, мафиози.
Я продолжала двигаться, оргазм был так близок, что я практически чувствовала его вкус. Да, да, да. Я знала, что это будет хорошо.
– Остановись.
Это слово ударило по маленькому помещению, как хлыст. Сама того не желая, я подчинилась ему, моя рука замерла. Тогда я поняла, что я делала, играя в его игру. К черту это. Я хотела оргазма, поэтому продолжала двигаться.
– Ни за что. Я слишком близко.
Черты его лица напряглись, мышцы вздулись, а взгляд стал почти маниакальным.
– Остановись, или наша сделка отменяется.
Каким-то образом я заставила себя положить руку на бедро.
– Ты мудак.
Он потянулся, чтобы выключить воду, затем продолжил лениво теребить свой член.
– Встань на колени.
Дерьмо. Я должна была догадаться, что он не позволит мне легко отделаться.
– Зачем?
– Потому что я, блядь, так сказал.
Я не отвела взгляда. Была ли это игра в унижение? Этот человек был непредсказуемым и злым. Я должна была бы дрожать от страха.
Я дрожала, но это было не потому, что я была напугана.
Что он собирался делать? Я понятия не имела.
Что означало, что я должна была это выяснить.
Я медленно согнула колени и опустилась на влажный кафель, непристойно раздвинув ноги, выставляя все на всеобщее обозрение. Мой набухший клитор пульсировал, моя киска, без сомнения, набухла и покраснела, и он взял член в руки, приоткрыв рот, когда его рука быстрее задвигалась по его плоти. О, ему это нравилось. Его грудь вздымалась, дыхание вырывалось из легких.
– Умоляй меня, — сказал он низким рокочущим голосом. – Умоляй меня позволить тебе кончить.
Я могла бы сыграть это по его правилам... или он мог бы сыграть по моим. Из нас двоих я была уверена, что смогу дольше продержаться без оргазма.
Положив руки на бедра, я начала напевать:
– Ты видишь, какая я мокрая, дон Д'Агостино? Ты видишь, как я возбуждаюсь, наблюдая, как ты дрочишь свой большой член? Держу пари, тебе приходится пользоваться смазкой, когда ты трахаешься, ты такой большой. Кричат ли женщины, когда ты входишь в них? Ты заставляешь их истекать кровью, оставляешь их киски влажными?
Его рука взлетела, нажимая сильнее, сжимая, его дыхание сбилось.
– Minchia – черт, — прошипел он. – Этот гребаный рот.
– Вы бы хотели наполнить его, не так ли, дон Д'Агостино? — Он хмыкнул, и я поняла, что угадала правильно. – СмотретьСмотреть, как мои губы широко растягиваются, когда ты проникаешь в мое горло так глубоко, что у меня на глазах выступают слезы. Не мог бы ты заставить меня выпить твою сперму, проглотить ее, пока мой живот не переполнится...