— Да в чем, собственно, проблема?
— Как? Да ведь это теория обратных ценностей! — воскликнул эльф и, сунув том под мышку, последовал за Барбером. — Мы можем доказать, что ни у одного предмета нет ценности.
— Что?
— Конечно. Смотрите: совершенно очевидно, что два апельсина стоят дороже, чем один апельсин.
— Ну да.
— И каждый из них стоит вдвое меньше, чем два. То есть ценность пропорциональна количеству.
— Понимаю, — кивнул Барбер, полагая, что только так сможет чего-то добиться — во всем потакая этому полезному, но склонному к дискуссиям эльфу.
— Значит, как только количество уходит в бесконечность, ценность становится ничтожной. У тысячи кубических футов воздуха нет никакой ценности. А ведь количество воздуха, практически говоря, бесконечно. Но что, если бы в Волшебной стране стало бы бесконечным количество апельсинов? Представьте, говорю я вам, ну, вот представьте.
— Я представил, да. И что тогда?
— Ну так вот: апельсины — это фрукты. Вы добавляете к числу апельсинов все существующие фрукты, будь то лимоны, гранаты, персики, яблоки и так далее, все фрукты, которые имеют хотя бы предположительную ценность. В результате вы получите фактически бесконечное общее количество, как в случае с воздухом. Таким образом, у всех этих взятых вместе фруктов должна быть обратная ценность, то есть вообще никакой, как мы это определили с воздухом. А если у общей суммы нет ценности, то и у ее отдельных частей, например апельсинов, аналогично нет ценности. Это последнее замечание к моему комментарию.
— Прошу прощения, но нет ли ошибки в ваших рассуждениях… — покачал головой Барбер.
— Вовсе нет, нисколько, голубчик. Это чистая теория, прекрасно отточенная работа. А! Вот и Сирил.
Они дошли до вершины, и Барбер увидел уже знакомого ему эльфа, бьющего палкой по песку и бормочущего:
— Сорок четыре, восемнадцать.
Очевидно, они пришли сюда какой-то другой дорогой, которую Барбер так и не заметил в хитросплетениях колючего терновника.
— Как вас зовут? — спросил Джиб. — Барбер? Эй, Сирил! Я хочу познакомить тебя с моим старым приятелем Барбером.
— Как я рад! — с энергичной сердечностью откликнулся туземец в твидовом костюмчике. — Восхитительно! Очаровательно! Чем я могу вам помочь?
Барбер повторил уже начавший надоедать ему вопрос.
— Конечно, — согласился Сирил. — Буду только рад. Топайте вон по той дорожке и держитесь правой стороны, но… позвольте-ка, хм-м-м… а если понедельник, то куда? Ага, значит, вы должны повернуть налево на первой же развилке. Дальше пойдете прямо, пока не достигните леса. Но, правда, я боюсь, вам там снова придется спросить дорогу. Все эти метаморфозы путают лесные тропинки. Послушайте, может быть, вы хотите, чтобы я сопровождал вас?
— Это было бы неплохо, но ведь вы заняты?
— Ну, немного. Я только-только подобрался к новому мировому рекорду. Но ради друга старого Джиба…
— Я и не думал беспокоить вас. Кстати, что вы подразумеваете под лесом?
— Лес как лес. Обычный лес. Всего хорошего!
Они обменялись рукопожатиями, и эльф снова продолжил бить по песку. Джиб присел на корточки и, положив свою книгу на колени, начал читать и что-то записывать, совсем позабыв, что при нем вовсе нет ни чернил, ни пера, ни бумаги.
Глава 6
Дорога петляла между небольшими склонами, живая изгородь иногда раздвигалась, но только для того, чтобы показать очередную клумбу. Длинные тени пересекали дорожку, сообщая о том, что луна скоро закатится. Барбер вспомнил, что провел всю ночь без еды. Королевский гофмейстер, вручая ему волшебную котомку, всегда полную еды, напомнил, что путешественникам по Волшебной стране лучше использовать ее до восхода солнца. Даже единственный луч солнца, упавший на какой-нибудь предмет, мог вызвать какие-нибудь изменения в заклинании.
Поев, Барбер смахнул крошки с коленей и встал. За это время тени стали еще длиннее, а луна у самого края горизонта стала похожа на обкусанное печенье. Тем не менее не было никаких признаков восхода солнца, которое быстро прогнало луну предыдущей ночью. Возможно, даже эфемериды Волшебной страны не следовали четкому графику. В тусклом лунном свете стало труднее идти. Напрягая взгляд, Барбер шагал в темноте почти вслепую. Лучше бы отдохнуть. Он приблизился к изгороди и, как только лег в мягкую траву, понял, что давно надо было так и поступить.
Проснувшись, он заметил, что солнце находится так же низко над горизонтом, как и луна прежде. Через несколько минут ходьбы он достиг развилки, о которой, вероятно, и упоминал Сирил. «Идти налево, так как будет понедельник», — вспомнил Барбер. Эти безумные рассуждения казались Барберу столь характерными для страны, где он очутился, что он на всякий случай спросил себя, точно ли сейчас понедельник, и если нет, то в каком направлении идти. Наконец, направился по левой дорожке, надеясь на то, что Сирил внес поправку на время, потраченное, чтобы прийти сюда.