— Да, но…
— Я настоятельно прошу не перебивать, — брауни поклонился. — Пункт третий. Касательно вашего естественного права знать, почему выбраны именно вы. Согласно установленному старому обычаю, смертные, с коими мы вступаем в контакт, могут лишиться ребенка, если не откупятся миской молока в канун дня Святого Иоанна. Итак, уважаемый малыш, поскольку ваши родители не смогли исполнить свой долг, хранящий вон там Снеккет имел полное право совершить обмен.
— Да уж, — послышался возглас крылатой феи. — Этот рехнувшийся идиот не нашел ничего лучше, как принести в дар такое большое, уродливое и неповоротливое создание.
«Какие-то безумные речи», — подумал Барбер. Было такое впечатление, что его разум подбрасывает в топку галлюцинации все то, что было накоплено в памяти Барбера за время учебы. И не было никакого смысла спорить с карликом-чуда-ком, который мог бы заговорить зубы кому угодно.
— Не бередите душу, — отмахнулся Барбер. — Я и так знаю, что не красавец. К тому же я голоден.
— Ну, эту проблему мы легко исправим, — заверила фея. — Найдется у кого-нибудь бутылочка?
Молочная бутылка с соской тут же оказалась в руках Барбера. Он внимательно посмотрел на нее, затем усмехнулся и, сорвав соску, опустошил в несколько больших глотков. Это было молоко, настоящее, вне всяких сомнений. Ура! Он почувствовал себя лучше. Эльфы удивленно зашептались.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Но я все еще голоден. У вас найдется настоящая еда?
— Конечно, нет, только молоко. А вы разве уже приучены к твердой пище?
— Еще как. Я приучен к яичнице с беконом и кофе на завтрак. Как насчет этого?
— Кофе? Ох, этот мошенник Снеккет. Он сказал нам, что народ вашей земли пьет чай.
— Чай тоже. И еще много чего. Но я предпочитаю кофе, — настаивал Барбер. Мысль о чае только усилила раздражение из-за постоянных нападок по поводу его младенчества. Даже на службе, где он рисковал получить должность старшего консула только вкупе с седыми волосами и разрушенной от алкоголя печенью, его называли не иначе как «малыш Барбер».
Виоланта пожала плечами и обратилась к толпе. Вскоре вперед выступил долговязый эльф с заостренными волосатыми ушами. Он держал в руках поднос, на котором не было ничего, кроме нескольких розовых лепестков.
— И что это, черт возьми?! — воскликнул Барбер.
— Ваша яичница и кофе, сладкий малыш… Если можно, смертное дитя, я бы называл вас Аапулей?
— Не советую, если дорожишь своим здоровьем. Может быть, для вас это еда, но по мне так просто бутоны. Не буду я это есть, что я — кролик?
— Протяните руку.
Он так и сделал. И тотчас лепестки роз превратились в натуральный завтрак на блюде из серебра — завтрак вполне подходящий для приличного общества. Барбер взял чашку с кофе и с подозрением принюхался. Пахло настоящим кофе. Тогда Барбер присел на корточки, положил поднос на колени и попробовал напиток на вкус. Определенно, это был великолепный кофе, с тонким душистым ароматом лепестков розы, как его подают в индийских ресторанах, и острое ощущение страха тотчас пронзило его, как только он подумал о том, что перед ним прекрасный образец галлюцинации — по сути одно, а в действительности совсем другое.
Виоланта заметила выражение тревоги на его лице.
— Прошу прощения, добрый и славный Барбер-малыш, если вкус кажется вам недостаточно совершенным, — начала она. — Злые эманации сводят наше мастерство к нулю, и мы вынуждены питаться одними цветками да листьями.
— Не очень питательно, я бы сказал, — заметил Барбер, жадно принюхиваясь и думая о том, что последний отвратительный ужин в Йоркшире теперь кажется событием тысячелетней давности.
— А что касается этого угощения, не бойтесь. Оно напоит и насытит вас в полной мере, ведь это же не змеиный яд.
«От вас чего угодно можно ждать», — подумал Барбер, наслаждаясь вкусом и сладкими ароматами. По крайней мере, по ощущениям это была реальная яичница с беконом. Он закончил и с легким звоном водрузил нож с вилкой обратно на поднос. В эту же минуту из рощи вернулась коронованная особа. Барбер отодвинул поднос и, поднявшись, изобразил самый изысканный поклон, который только мог сделать в порванной пижаме, придерживая рукой свисающие лохмотья.
— Осмелюсь предположить, что я имею честь обращаться к Ее Блистательному Величеству, королеве Титании?[6] — поинтересовался он, стараясь говорить в своей самой лучшей дипломатической манере. — Могу ли я предложить свои услуги в меру скромных возможностей?
6
Титания — в древних преданиях королева эльфов, супруга короля Оберона. Один из персонажей пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь».