— Не думаю, что знаю… погодите, вы имеете в виду Мичиганскую территорию?
— Теперь это штат. Вошел в состав США в 1835 году.
— Вот так штука. Гарри Клей всегда говорил, что мы должны принять ее. Значит, настоящий американец.
Фоссет отбросил топор и шагнул вперед, чтобы обменяться рукопожатием.
— Проходите и располагайтесь как дома, мистер. Сколько вам лет? Вы женаты? В какую церковь ходите? Вы сами будете из вигов или одним из этих, демократов? Как вы здесь очутились, да еще в качестве посланника Оберона? Что нового в Штатах?
Жестом отчаяния Барбер остановил этот поток вопросов, на что Ной Фоссет разразился глубоким грудным смехом.
— Кажется, я бегу впереди телеги, но даже после столь долгого перерыва я еще могу отличить настоящего человека от этих паршивых язычников, не говоря уже о настоящем американце. Тут с тоски изведешься без новостей.
Зашагав впереди, он направился к обшитым досками строениям. Сделаны они были весьма примитивно, как отметил Барбер, и напоминали постройки крестьян, только что прибывших из Старого Света.
Ной Фоссет поймал его взгляд.
— Согласен, не слишком хозяйская работа. Особенно это ощутимо зимой, но что сделаешь, приходится лепить из того, что есть под рукой. Как говорит мудрейшая из книг: «От лености обвиснет потолок, и когда опустятся руки, то протечет дом»[13]. Вот эта вешалка, — он показал на пару скоб, прибитых к стене, — предназначалась для оружия. Но эти горные язычники так и не смогли сделать мне пистолет, хотя они довольно искусны в работе с железом. Вы можете повесить туда свой меч. Что за странный горб у вас на спине. Вас что, били в детстве?
— Нет, думаю, это просто наросты.
Фоссет покачал головой.
— Вы поосторожнее с этим, мистер Барбер. У меня был кузен Лу, у него тоже вскочила шишка на груди, а когда он умер, доктор сказал, что это все от нее. Но я не слишком доверяю докторам… Вы пока посидите, я приготовлю все необходимое, чтобы отпраздновать нашу встречу… Так вы женаты?
Не дожидаясь ответа Барбера, он поднял люк и нырнул в подпол, чтобы через мгновение вернуться оттуда с кувшином в руках.
— Ягодное вино, — объяснил Фоссет, с приятным бульканьем разливая напиток в пару деревянных кружек. — Отличная штука получается, как сидр, хоть я и не совсем опытен в этом деле, да и яблок-то у меня на самом деле нет… Так почему вы взялись работать на языческого короля? И хорошо он платит? Он, конечно, еще вполне сносен для дикаря, но все они здесь, как индейцы, особенно эти лесные варвары, только и ждешь от них какой-нибудь пакости. Имел случай столкнуться с ними в свое время.
Он усмехнулся, что-то вспомнив.
Барбер с замешательством подумал, что его теперь тоже можно зачислить в «язычники», и был даже рад, что не стал рассказывать о зарождающихся крыльях.
— А что за случай? — спросил он, дабы направить разговор в безопасное русло.
— Да так, ерунда. Если б не моя тяга к выпивке, я не получил бы даже этих бревен. Когда я прибыл сюда, то заключил сделку, честную и справедливую, чтобы обрабатывать землю и обменивать свои продукты. Для начала я построил ту крохотную, покрытую дерном землянку, которую вы видели снаружи. Потом пришла осень, и я отправился к реке, чтобы наловить рыбы, и нашел там рощу замечательных яблонь. Выкопал несколько самых маленьких и рассадил их вокруг моего дома. Надумывал вырастить сад, но мне следовало сразу избавиться от них.
Фоссет резко замолчал и потянулся за понюшкой табака, предложил Барберу, но тот отказался, в нетерпении спросив:
— А что было дальше?
— Язычники! Они явились ночью, прыгали и скакали вокруг, злобно размахивали своими кривыми в самом прямом смысле слова руками. Они были одеты в кору, как будто в рыцарские латы. Но мы, Фоссеты, не из пугливых. Когда я вышел, чтобы сказать им все, что про них думаю, они захотели поймать меня. Тогда я побежал обратно в дом и схватил топор. Тут до меня дошло, что эти проклятые твари боятся железа. Глупое суеверие с их стороны. Но это к лучшему: пока у меня есть топор, они стараются держаться подальше…
Тут Фоссет наклонился, показывая на приспособление для снятия сапог.
— Снимите обувь, мистер, так будет удобнее.
У Барбера и вправду затекли ноги. Башмаки, которые сделал королевский скорняк, сидели достаточно комфортно, но от беспрестанной ходьбы ступни теперь гудели так, что хотелось скорее разуться.
— Вы, кажется, еще что-то говорили о бревнах, — разобравшись с обувью заметил Барбер.
— Приближаюсь к этому. Так вот дикари всю ночь держали меня в осаде. Когда я спросил их, почему они мешают моему христианскому сну, они сказали мне, что они духи деревьев. Это теперь-то я знаю, но тогда мне пришел в голову сотый псалом: «Говорящий ложь не останется пред глазами моими». И еще: «Не обращайтесь к вызывающим мертвых»[14]. В общем, разгневался я и порубил их всех, а стволы использовал, чтобы построить свой маленький бревенчатый дом, теперь он служит хлевом. К моей радости, эти языческие бунтовщики хоть на что-то сгодились.