Он вытащил из кармана то, что осталось от пятидесяти долларов, пересчитал и попросил заведующую бюро заменить долларовую банкноту. У него по-прежнему оставался тот самый пенс, к которому он добавил три четвертака, а остальные деньги вручил Гамильтону.
— Это все, что у меня при себе. Считайте это задатком.
Гамильтон без сомнений принял наличность.
— Что-нибудь еще, сэр?
— Конечно, нет. Как только прибудете на место, адрес и дал Каммингсу, закажите еду. Пусть повар приготовит обед к семи тридцати, любое его фирменное блюдо. К тому моменту, я надеюсь, вся обстановка будет готова…
Оставшееся время он провел в неспешной прогулке. Было четыре часа с минутами, когда Хейл вернулся к своему дому. Он увидел автомобиль, стоявший у тротуара, и вызвал шофера вниз.
— Северный берег Лонг-Айленда. Спланируйте поездку так, чтобы нам вернуться в семь.
Хейл развалился на диване, но плавный ход автомобиля и роскошность обивки как будто не впечатляли его. Они величественно проследовали через мост Куинсборо. День терял свою унылую яркость, над городом растекалась темнота. Ехали в полной тишине, шофер несколько раз бросал взгляд на часы в приборной доске. Наконец, он так же молча развернул машину и направился обратно в Нью-Йорк.
Ровно в семь, оставшись равнодушным к поездке, Хейл переступил через порог своего нового дома. Дворецкий следовал за ним на почтительном расстоянии, полный чувства собственного достоинства и гордости за оперативно проделанную работу.
— Молодец, — произнес Хейл таким тоном, будто хвалил умную собаку. — Сомневаюсь, что можно к чему-либо придраться.
— Рад, что вам понравилось, сэр, — ответил Каммингс со сдержанным удовольствием.
Появился Гамильтон.
— Не желаете переодеться к обеду, сэр? Я только не смог найти ваш платяной шкаф.
— Не сейчас, Гамильтон. Еще не все устроено.
— Позвольте, сэр, — объявил Каммингс, — повар сообщил, что обед готов. Он приготовил мясо черепахи. Это его знаменитое блюдо. Сам сэр Астор восторгался им.
Хейл занял место за огромным столом.
— А, мясо черепахи. Замечательно. Но я не хочу ни напитков, ни закусок. Только лишь большой стакан томатного сока.
Ему подали сок. Каммингс был поражен, когда через мгновение Хейл вышел из-за стола.
— Разве вы не собираетесь закончить ваш ужин, сэр? — с беспокойством спросил он.
— Нет, пожалуй. Мне хочется прогуляться. Что-то нет аппетита.
— Волнение от переезда, это обычное дело, сэр! — поддакнул Каммингс, как будто с заранее припасенным сочувствием. — Подать автомобиль?
— Нет. Только мое пальто и шляпу. Возможно, я нагуляю аппетит.
— Да, сэр! Уверен, так и будет.
«Все-то он знает», — подумал про себя Хейл. Каждый готов был предвидеть его малейшие желания.
Гамильтон помог ему надеть пальто. Лифт уже был вызван.
Хейл вышел на улицу и направился на восток к линии Лексингтон, где спустился в метро. Если бы он позволил себе хоть какие-то эмоции, то первым делом, наверное, пожалел бы о том, что отказался провести ночь в мягкой постели. Но он и не думал об этом. Его больше заботило, чтобы ломбарды в Бауэри работали в этот поздний час.
Они оказались открыты. Хейл вошел в ближайший ломбард.
— Я хочу обменять всю свою одежду, — сказал он владельцу.
Тот подозрительно посмотрел на него.
— Снимите пальто, — сказал он недружелюбно, после чего обошел вокруг Хейла, изучая костюм. — Никаких пятен крови?
— Пятен крови? — удивился Хейл. — Конечно, нет.
— Хорошо, вам решать, мистер. Если хотите полностью сменить экипировку, я не возражаю. Валяйте, берите, что понравится.
Хейл, не придираясь, быстро выбрал себе костюм, шляпу и пальто. Когда он вновь показался перед владельцем ломбарда, тот, при всей его грабительской натуре, даже усовестился.
— Вы могли бы выбрать что-нибудь и получше.
— Нет, не нужно, — решительно объявил Хейл. — Но, если можно, я бы хотел получить разницу в цене.
— Кхм! — крякнул ростовщик, спрятав руки за спину. — И сколько?
— Доллар с четвертью.
— Ха? — удивленно воскликнул ростовщик, будто ослышался. Он тут же проворно вытащил из кассы, спрятанной под стойкой, доллар и четвертак, и недоверчиво наблюдал, как Хейл прячет деньги.
— Приходите снова, мистер! — сказал он, когда Хейл повернулся к выходу.
— Вряд ли. Скажите, где я могу подать объявление в газету? Где-нибудь поближе.
— В кондитерской на углу. Лучше поспешите. Если повезет, можете успеть в утреннюю газету.