Джонсон все еще со страхом смотрел на выпуклые карманы, в которых Хейл прятал руки.
— Я уверен, что все это очень интересно. Но я не понимаю…
— Да нет, понимаете, — Хейл усмехнулся. — Отцы-основатели были гораздо практичнее, чем средневековые маги. Что говорит Декларация Независимости?.. Она дает нам неотъемлемое право «на поиск счастья». Они прекрасно давали себе отчет, объявляя это право, поскольку знали, что только погоня за счастьем и возможна. Но древние греки были теми, кто действительно хорошо знал жизнь. Вместо наивных представлений о горящей сере, летучих мышах и вечного перелопачивания угля, они изображали Ад как место душевных мук. Вспомните Сизифа, вечно толкающего в гору свой валун. Когда у него кончаются силы, валун катится вниз, и все приходится начинать сначала. Но нет никакой вершины горы. Только Сизиф не знает об этом. И при этом не думает о том, что случится, если он и в самом деле доберется до несуществующей вершины. В реальной жизни некоему Сизифу иногда удается взгромоздить свой валун на вершину какого-нибудь холма. Тогда он или понимает, что напрасно тратил силы, или, что еще хуже, видит другие вершины, холмы гораздо круче, с еще более внушительными валунами. Уж там-то, он думает, конечно, ждет его успех. Да! Но есть и Тантал, голодный, умирающий от жажды, он стоит по горло в прохладной чистой воде, а над ним нависают ветви с великолепными плодами. Он наклоняется, чтобы попить, а вода утекает. Он тянется к гроздьям фруктов, но те поднимаются так высоко, что невозможно дотянуться. Иногда он почти касается их, и это становится пыткой. Наконец, когда он уже достаточно близок к смерти, удача приходит к нему! Но сорванный плод, разумеется, оказывается сухим и безвкусным.
Джонсон с минуту нервно теребил стопку бумаг.
— И как это все касается меня? — спросил он.
— Ну, вы должны понимать аналогию. Все мы страдаем подобно Сизифу и Танталу, или от бессмысленности успеха, или от его недостижимости. Короче говоря, та земля, на которой мы живем, — это Ад. Нам не нужно умирать, мы уже там. Я не знаю, за какие выдающиеся грехи дается такое жестокое наказание. Все, что я знаю, так это то, что если это Ад, то чертовски эффективный. С момента нашего рождения и до самой смерти мы обречены на невыносимые физические и душевные страдания, но больше всего — от чрезвычайно изобретательных, психологических мук. Например, когда мы молоды, у нас хватает здоровья, силы и остроты чувств. Но нам недостает умения распорядиться ими должным образом. К тому времени, когда мы начинаем что-то понимать, мы стареем и теряем то, чем обладали, досадуя, что опыт приходит слишком поздно. Слишком поздно — и нет никакой возможности повернуть все вспять, с каждым прожитым днем мы становимся все старше и слабее, пока не умираем. И все же продолжаем цепляться за жизнь.