Валька почувствовала, как скользит по лошадиному крупу и падает в крепкие мужские руки.
— Ни крови ни языка вы моего не получите! — срывающимся голосом взвизгнула она и столкнулась с темным взглядом, пронизанным красными искорками.
— Это ты, вша? — темные глаза вперились в нее, изучая и разглядывая.
— Ну я. И чего? — Валька тряслась как осиновый лист, но взгляд не отвела.
— Смелая, я смотрю, — пробасил он и опустив ее на землю схватил за руку. — Пошли, я тебе поведаю кое-что.
— Так вы поговорить хотите? — Вальку немного отпустило — по ходу резать ее никто сейчас не собирается. — Ну это другое дело. А то я испугалась конечно, чего скрывать… О вас такая слава дурная ходит… Вы ведь Черномыс, я не ошибаюсь?
— Замолчи! — рявкнул Темный и дернул ее так, что Валька оказалась прямо перед ним и с ужасом уперлась глазами в его солнечное сплетение. — Подними голову!
Она медленно задрала голову и, ощущая как ноги из свинцовых столбов превращаются в столбы желейные, взглянула в его лицо, которое скрывала темнота.
— А теперь слушай, — грозно сказал Черномыс. — До тех пор пока я не повелю тебе говорить — молчи. Иначе лишишься самого дорогого.
— Вы что, меня насильничать будете??? — Валька почти выдохнула этот вопрос и втянула голову в плечи.
— А мне привидилось, что ты о языке своем волновалась, — вкрадчиво прошептал Черномыс. — Значит язык не самое дорогое?
— Мне все дорого, — ответила Валька и быстро добавила: — Я молчу. Все.
Он поволок ее дальше и Вальке послышалось, что мужчина тихо ругается. Злится что-ли?
Впереди показалось поселение, похожее на то, в котором жили воины Вепра и Вальке пришло в голову сравнение о параллельной реальности. Все было о-очень похоже, вплоть до размещения построек и ристалища, лишь бревна были не золотистые, цвета меда, а темные заросшие мхом и гнездами мелких поганок. Темные воины угрюмо наблюдали за ними и в их страшных глазах отражались огни факелов, делая их тьму еще более отчетливей.
Черномыс завел Валю в дом и, усадив на лавку, встал перед ней широко расставив ноги.
— С этого дня, женщина, ты принадлежишь не Вепру, а мне, — сказал он таким голосом, будто не верил в то, что она его понимает. — Ясно?
— Ясно, — кивнула Валька, а про себя подумала: И когда это я Вепру принадлежала?
— Вот и хорошо. Побыла его полюбовницей, станешь моей. Пусть бесится теперь.
— Не была я его полюбовницей! — воскликнула Валя и подняла голову. — Это не правда!
В этот момент она наконец разглядела Черномыса до последней черточки. Попавшись ему в руки во время боя, она конечно заметила, что он хорош, но ввиду сложившейся ситуации оценить полностью вряд ли могла. Но сейчас… Темные бархатные глаза, длинные блестящие ресницы, брови идеальной формы, разлетающиеся к вискам, прямой нос, полные губы в окружении черной, короткой бороды, и сумашедше красивая фигура, с широкими плечами и мощной выпирающей мускулатурой во всех нужных местах.
— Да как же не была? — он нахмурился. — Так ты не Вепра баба?
Мозг Вальки заработал со скоростью ракеты, взлетавшей с Байконура: если он узнает, что она не баба Вепра, то или выгонит, или что еще страшнее — прибьет. Вон, видно ведь, как хочется ему Вепру насолить, а если правду узнает, разозлится и тогда не трудно догадаться, кому на орехи достанется. Уж лучше быть чьей-то утехой, чем хладным трупом, решила Валька и долго-долго, грустно-грустно вздохнула:
— Его я баба. Его… Вот только полюбовницей Вепра стать не успела…
— Это еще лучше, — губы Черномыса растянулись в дьявольской улыбке. — Знать первым мне быть.
— Я не могу… — Валька подкатила глаза и следующий вздох вышел куда горестнее. — Люблю его очень и противна мне мысль, что другой мужик меня трогать будет.
— Да ты за мной через неделю, как собачонка бегать будешь, — лицо Темного озарилось охотничьим азартом. — Полюбишь меня. Да так, что свет белый не мил будет. Вот это настоящая месть Вепру будет.
— Ой нет… — Валька отвернулась. — И глядеть на тебя не могу, Вепр перед глазами стоит.
— Ну-ну… — протянул Черномыс и спросил: — Есть хочешь?
— Хочу, — кивнула она. — Молочка бы с медом…
Он окинул ее насмешливым взглядом и вышел, аккуратно прикрыв дверь.
Валя огляделась и хмыкнула: ничего нового. Стол, лавки, печь, полати. Чисто, пахнет цветами… Цветами? На окне стоял кувшин, а в нем свежий букет ромашек, с ярко-желтыми серединками.
— Вот уж никогда бы не подумала, что Темные цветочки собирают… — прошептала она и осторожно выглянула в окно.
Темные сидели за столом и что-то обсуждали. Валька прислушалась и ее так заинтересовал этот разговор, что она влезла на лавку и высунулась верхней половиной на улицу.
До ее ушей долетел грубый голос:
— Что за женщина пришла с Черномысом?
— Угрюм сказал, что украл ее у Вепра, — ответил ему такой же неприятный голос. — Пусть знают, что даже бабы их нашими будут!
— Ты решила вылезти в окно?
Валька дернулась назад, стукнулась головой и рухнула на лавку.
— Убежать отсюда невозможно, — Черномыс поставил на стол кувшин с молоком и тарелку с медом, в котором торчала деревянная ложка. — Вот молоко и мед.
— Спасибо, — Валька придвинулась ближе и отпила с кувшина, с удовольствием причмокивая губами.
— А хлебушка можно?
Брови Темного поползли вверх и он, уперевшись кулаками в стол, сказал сверкая глазами:
— Ты дура, или очень хитрая баба. Не шути со мной, это опасно.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, от которого у Вальки почти отнялись ноги, и вышел хлопнув дверью. Она с досадой отставила молоко и полезла на полати, решив, что поспать — самое лучшее решение.
— Я вижу огонь, — я испуганно напряглась в руках Вепра, но он успокоил меня:
— Этот костёр на капище Перуна. Не бойся.
Действительно через минуту я увидела частокол огораживающий капище, которое по форме напоминало восьмиугольник. Девять святилищ разбивали внутреннее пространство этого удивительного места. Восемь из них располагались вокруг главного, посвященного божеству-громовержцу… Его огромный идол возвышался над нами, вводя меня в мистический трепет.
— Как здесь страшно… — прошептала я, а Вепр тихо рассмеялся:
— Тебе привиделось… Это не страх. Место здесь намоленное, вот и потряхивает изнутри от силы этой.
Он усадил меня возле огня и жаркое тепло моментально охватило моё продрогшее тело. Вепр присел рядом и повернув моё лицо к себе тихо сказал:
— Не бегай от меня, березка моя. Тебя вижу и душа моя волнуется, места себе не находит. Аромат твой меня будоражит, окунуться в него хочется…
Его шепот проникал в каждую клеточку моего тела, отчего они вспыхивали обжигая изнутри. Я уже не противилась, когда он прикоснулся к моим губам и его язык скользнул между ними. Все вокруг взорвалось миллионами радужных всполохов, предшественниками дикого наслаждения. Ни один мужчина не заставлял меня чувствовать подобное. Это было похоже на слияние двух рек, на вспыхнувший пожар из двух костров, на два урагана соединившихся в один…
Мы лежали под звездным небом и я чувствовала под собой мягкость и прохладу травы, а сверху горячее тело Вепра, покрытое шрамами и сиявшее в бликах костра, будто золото. Он и сам был похож на древнего бога с этой удивительной, воистину мужской, красотой закалённой в боях с темными силами. Эта красота вводила в трепет и желание соединиться с ней в единое целое. Мир замер на секунду, а потом взорвался адским наслаждением в прямом и переносном смысле, ибо над нами с жуткой силой загремел гром.
— Нас Перун благословил, душа моя… — прошептал Вепр. — Моя ты теперь. Навеки моя…
Бледное лицо Ёлки было похоже на кусок гипса, лишь тёмные провалы глаз блестели от слез. Она стояла возле капища Перуна, мокрая от внезапно начавшегося дождя и с ненавистью смотрела на два сплетённых тела, одно из которых она боготворила всю свою недолгую жизнь.