— Ну да, Лавр Исаевич, — Фингал постарался не скрипнуть клювом. — Его всегда передают из губернаторского дворца. Наше дело — его вживить.
— Гм. Неожиданно. Ох, скобейда! Я плохой хозяин. Желаете чего-нибудь? Бокал шампанского? И червячка? А? Или чего-нибудь посущественнее? Скажем, ёжика тушёного? Диетический продукт! Если покакать — у нас вон там балкончик, пожалуйста, пользуйтесь, я смотреть не буду.
Когтевран помотал головой. Зашуршали перья на шее.
— Спасидо, я уже пообедал, — сказал он осторожно. — И у меня всё в порядке с желудком.
— Ну смотри, — подозрительно сказал Слуцкис, резко переходя на начальское "ты". — А то у меня тут чисто. Нам гуано на ковре не надо.
Филин проглотил оскорбление.
— Ладно, не хочешь — как хочешь. А расскажи-ка ты мне, братец, про Третий Глаз. Что это за штука и откуда взялась. С самого начала только рассказывай. Не люблю, когда с середины. Могу обидеться.
Слуцкис сказал это как бы в шутку, но Фингал свой тощей птичьей задницей почувствовал, что всё серьёзно.
— Это старинная ритуальная награда, — начал он обтекаемо. — В первом веке увлекались такими вещами. Сейчас вот у собачьих есть Пятая Нога…
— Ты мне зубы-то не заговаривай! Что там в первом веке было — это too old. Давай по существу.
— Вы же сами просили с начала… — попробовал было Фингал.
— Не строй из себя дурака! — на этот раз бурбулис, кажется, и в самом деле вспылил.
Фингал вздохнул, перехватил левой ногой насест.
— Достоверные сведения о Третьем Глазе сохранились со времён Абракадабра Мимикродона, — сообщил он. — Вроде бы тот принял Третий Глаз первым. Ну, в этом смысле, — он повёл рукокрылью, перья заколыхались.
— В каком это в этом? — ЛИС перевернулся на живот, но не сел. — Что даёт эта штука?
— Как сказать-то… В общем, награда — она и есть награда. Её носят, потому что она символизирует. А у Мимикродона Третий Глаз был рабочим органом. И у тех, кто после него — тоже. Даже у Гнотрещемыльды был заветный бутончик аленький, видимо зрячий…
— Как это работает и что даёт?
— Точно не знаю, — признал Когтевран. — И никто точно не знает. Кроме тех, кто принял Глаз.
— Ну допустим, точно не знаешь, — как-то очень миролюбиво сказал ЛИС. — А чего не знаешь точно — о том не говоришь. Уважаю такую позицию. Но что-то ведь до тебя доходило? Давай чисто по-дружески. Просто расскажи, что слышал. И чего сам думаешь. Просто мне нужно от чего-то оттолкнуться, понимаешь? — голос Лавра Исаевича стал доверительныым, проникновенным. — И кстати. Если уж ты шампанского не будешь — давай по рюмашечке? Мне вот ужасно захотелось чего-нибудь этакого. Как насчёт настоечки на трёхдневных мышатах? У меня как раз бутылочка завалялась. Тут у нас вроде бы вкусы совпадают? По маленькой, а?
В этот момент где-то глубоко внутри головы Когтеврана мигнула красная лампочка. Что-то стрёмное было в этом разговоре. Однако Фингал решил, что ему это почудилось.
Если бы он вспомнил о том, кто таков Слуцкис по основе и чем та основа известна, он поостерёгся бы. Но он не поостерёгся. Странное легкомыслие овладело им. Ему вдруг показалось, что они с ЛИСом просто разговаривают.
— Ну давайте по маленькой, — вздохнул он.
— Порви мне жопоньку, — попросил Эстерхази Ларсон. И нежной, бархатной лапкой сжал Арлекиновы мудяшки.
— Пошёл на хуй, пидарас, — с удовольствием сказал Арлекин. Ему было приятно, что он нашёл пидара большего, чем он сам.
— Хочу на хуй! Хочу! Ну позязя! — Эстерхази, не выпуская из лапки яюшек любимого, извернулся, раскрывая и показывая розоватую дырочку.
— А деньги мои где, поёбыш? — Арле притянул к себе мягкое тельце Эстерхази и свёл руки у него на горле. Тот запищал тоненько, зовуще. Он-то знал, как на Арлекина действует этот писк.
— Где мои три тысячи, скобейда дырявая?! — маленький педрилка распалялся, сжимая шею хомяка. Хуй Арлекина налился бронзой, гранитом, небесной сталью. Как нож вошёл он в сырую хомячиную дристопырку.
Арлекин торжествовал. Эстерхази подарил ему то, чего так не хватало в мелкопидорской жизни его — знойное счастье доминирования. Хомячок был так податлив, так сладко-мякотен, что его всё время хотелось порвать. Нет, не так — порРРРвать. Разодрать сраку, в клочья изъебать, распидарасить до потрошков и кишочков, до защёчных мешочков! Оооррррр! Вуууууу!!!
Их роман начался в тот же день, когда хомяк пленил Арлекина, чтобы заставить пронести пистолет в губернаторскую резиденцию. Виною тому стал красавчик-кулан. По окончании переговоров Эстерхази велел ему Арлекина оглоушить чем-нибудь тяжёлым, развязать и вытащить тело на улицу. Кулан стукнул пленника копытом по голове, но недостаточно сильно. Арле очнулся слишком быстро, кулану в ответку настучал по кумполу (и вырубил нахуй), а сам пошёл искать того, кто называл себя "господином Первым". И быстро нашёл — в соседнем помещении. Увидав ничтожного, хомяка, он разозлился, набросился на него и стал душить. К его удивлению, хомяк не сопротивлялся, только постанывал. До того сладко постанывал, что справедливая расправа переросла в страстное соитие. К которому довольно скоро присоединился и очухавшийся кулан.