Изолятор-то и был тем местом, где сделали все фотоснимки: Линди по полу тащит за поводок голого мужчину, и так далее.
Джозеф свернул за угол коридора и оказался в изоляторном блоке.
— Там стояли два военных полисмена, — продолжал он свой рассказ. — Стояли и без умолку орали: «ЗАТКНИСЬ НА ХРЕН!».
Орали они на какого-то старика, которого тем не менее вновь и вновь заставляли повторять некий номер.
«156403. 156403. 156403».
— Старик не умел говорить по-английски. Не получалось у него.
«Я НЕ СЛЫШУ ТЕБЯ НИ ХРЕНА!»
«156403. 156403».
«ГРОМЧЕ! ГРОМЧЕ, ТЫ, ЗАДНИЦА!»
И тут они увидели меня. «А, Джозеф! Ну как дела? Я НЕ СЛЫШУ ТЕБЯ НИ ХРЕНА! ЕЩЕ ГРОМЧЕ!».
«156403. 156403…»
Джозеф сказал, что эти военные жандармы, по сути дела, попали в Абу-Грейб сразу из «Макдоналдса». Они ничего не знали. Но сейчас их выставляют козлами отпущения, потому что их физиономии были на тех снимках. А они всего-то выполняли распоряжения армейской разведки, коллег Джозефа. Чтобы поговорить с ПСИОПером, достаточно было поднять телефонную трубку. Причем все сотрудники военной разведки в обязательном порядке проходили ПСИОП-обучение. Насчет этих разведчиков, продолжал объяснять Джозеф, следует помнить «одну важную вещь: большинство из них слыли в школе за „ботанов“. Социальные парии. А теперь добавь сюда уязвленное самолюбие и плакат на стене, где черным по белому сказано „С одобрения командующего“, — и у тебя на руках появятся субчики, которые уверены, что именно они руководят всем миром. Один из них мне так и сказал: разведка, дескать, правит миром».
— А что, в Абу-Грейб было много военных разведчиков? — спросил я Джозефа.
— Да я вам говорю, там такие кадры появлялись, что я даже не представлял, что они вообще встречаются на свете, — ответил он. — Имелось, например, целое подразделение из Юты. Все мормоны — поголовно. Настоящий винегрет из разведслужб, и все они приходили ко мне за своими логинами и паролями. Самые разные типажи, бог знает из каких частей… гражданские также были, переводчики… Два британца. Но эти были постарше, всегда носили форму и обустраивались там всерьез и надолго. У них даже имелись свои ноутбуки и отдельный стол.
Один из референтов Кондолизы Райс, советник Белого дома по вопросам национальной безопасности, также посетил эту тюрьму — и в жесткой форме уведомил местных следователей, что те не добывают достаточно полезную информацию из заключенных.
— И тогда, — продолжал Джозеф, — к нам прислали целый взвод из Гуантанамо. Сначала поползли слухи. «Господи, здесь эти молодчики из Гитмо!». Ба-бах! И точно, вот они. Все прибрали к своим рукам.
Возможно, база Гуантанамо являлась «Экспериментальной лабораторией № 1», и апробированная там эзотерическая допросная методика экспортировалась теперь в Абу-Грейб. Я поинтересовался у Джозефа, не известно ли ему чего-нибудь насчет музыки.
— Ну а как же, — ответил он, — заключенным постоянно крутили громкую музыку.
— А более тихую музыку? — спросил я и пояснил свой вопрос историей про Джамаля, стереопроигрыватель, римейки «Флитвуд мэк» в исполнении чисто женской группы, а также про рокеров «Матчбокс твэнти».
Джозеф расхохотался. Недоуменно потряс головой.
— Да они, наверное, просто дурака валяли, — сказал он.
— То есть вы считаете, что они так поступили просто оттого, что это странно? — уточнил я. — Вся фишка этого занятия была в его абсурдности?
— Ну да.
— Но ведь это бессмысленно, — сказал я. — Могу себе представить, что такой прием сработает на набожном мусульманине из арабской страны, но ведь Джамаль англичанин. Он родился и вырос в Манчестере. Он все знает насчет уличных стереопроигрывателей, сам слушал «Флитвуд мэк», кантри-рок и прочую западную музыку.
— Хм, — отозвался Джозеф.
— А вам не кажется… — забормотал было я.
Он сам закончил предложение:
— Воздействие на подсознание?
— Или что-то в этом духе, — кивнул я. — Что-то было спрятано под музыкой.