Вне групп оставались только двое — Судья и Эми.
— Насиф говорит, что Судья не покидал зала суда последние двести лет, — сказала Лия. — И я не вижу причин ему не верить.
— Вот и отлично. Я и так не планировал попадаться ему на глаза.
— Рано радуешься. Он единственный знает, где Эймей.
— Да бл… ин с горохом. Он держит её под стражей, да?
— В Обители нет стражи. Но Судья, как сильнейший из её обитателей, обладает властью над расположением комнат. Надежде запрещено покидать её покои, кроме как для суда, а вне суда их почти невозможно найти.
Я хотел сказать, что тогда я пойду прямиком к Судье и буду бить его тупой шлем об стену до тех пор, пока он не поделится, где Эми. Кипящая злость внутри подсказывала, что даже этого мало — надо бить, пока шлем не сплющится в лепёшку, вместе с головой внутри, а наружу хлынет кровь пополам с мозгами. И это моментально избавит меня, Эми, Обитель и весь мир от целой кучи проблем.
Потратив добрые пять секунд на внутреннее созерцание этого вдохновляющего образа, я вздохнул и промолчал. Нет, убивать Судью рано — убивалка не выросла. А значит, действуем по плану и в соответствии с местными законами, сколь бы мерзкими и несправедливыми они ни казались.
— Вот видишь, посланник, ты снова всё правильно понял.
Лия грустно улыбнулась и развела руками. Я, кажется, моргнул и пропустил момент, когда она сменила одежду — тёмно-синий плащ обернулся иссиня-чёрным балахоном, искусно расшитым тончайшей серебряной нитью. Цитра также исчезла, её место заняла длинная коса, будто бы целиком сотворённая из чистого лунного света.
— Мне пора, — коротко сказала она.
— Подожди, — я вдруг вспомнил то, что хотел спросить с момента пробуждения. — Маэстус всё ещё тебя ищет. Можно сказать, жизнь этому посвятил и даже один раз погиб.
— Я знаю.
— Тогда что мне ему передать? Сказать, что его сестра жива, что теперь она одна из богов? Он, конечно, обрадуется, но…
Она покачала головой.
— Нет, нельзя, не сейчас. Не говори ему ничего.
— Я плохо умею хранить секреты, — честно сказал я. — Он может догадаться, что я что-то скрываю.
— Я не могу тебе запретить, — в тон мне сказала она. — Но правила, по которым я попала сюда и получила эту роль, требуют оборвать все связи с прошлым. Я и так несколько раз ходила по очень опасному краю.
— Сны Марка Нонуса, — пробормотал я, начиная понимать. — Портал в Изнанку в лаборатории.
— Ты ничего не говорил, а я ничего не слышала, — строго сказала Лия, но в уголках её рта затаилась улыбка. — Теперь мне точно пора. Увидимся на суде через неделю, посланник. У тебя всё получится, я знаю.
Она исчезла в неяркой серебряной вспышке, оставив после себя едва заметный запах лаванды.
Лия сказала правду — мне пришлось совсем недолго блуждать по висящим в пустоте лестницам и платформам, прежде чем я вышел к знакомой чёрной двери. Она оказалась не заперта, а внутри меня ждала та же бескрайняя комната, погружённая в темноту, едва подсвеченную сиреневыми лампами. Я едва сделал первый шаг внутрь, как чуть не споткнулся обо что-то, лежащее на полу. Чертыхнувшись, я зажёг «Вспышку» и высветил страшно недовольного кота Сумрака, растянувшегося прямо около порога.
— Ну извини, — сказал я, присаживаясь на корточки рядом. — Места тут навалом, а ты на пороге разлёгся. И кто после этого виноват?
Судя по осуждающему взгляду жёлтых глаз, виноват был, разумеется, я. Теперь, со «Вспышкой», я мог как следует разглядеть питомца Лии, и стало очевидно, что он относился к той же «породе», что и Нэсс. Тварь теней, только в другой форме. Когти меньше, щупальца покороче и плотно прижаты к спине — если не вглядываться, не отличить от длинной шерсти, четыре лапы вместо шести. Издалека — кот котом, разве что больше напоминает дикого манула, чем домашнего мурлыку. Ну да мне и вблизи не привыкать.
Я протянул руку, дав Сумраку её понюхать и осторожно почесал его за ухом. Тот совсем не возражал. Кажется, мы поладим.
Еда, как и в прошлый раз, сама возникла на прикроватном столике — горшок с наваристым мясным рагу, свежий ломоть хлеба и неизменный графин с водой. «Только вот на небе я ни разу не обедал», — всплыла в голове строчка из старой песни. Теперь вот пообедал, и можно твёрдо сказать, что на земле кормят как минимум не хуже.
Я забыл спросить у Лии, как в Обители измерялось время. На первый взгляд часов нигде не висело, у Кёльколиуке я спросить не мог, а полагаться на ощущения не рисковал. Интерес же был отнюдь не праздный — если до следующего суда осталась неделя, а вход в Санитарий «перезаряжался» раз в сутки, у меня оставалось всего шесть попыток вытащить оттуда богов. Если затуплю и потеряю счёт времени — и того меньше.