— Нет ли у вас жалоб или претензий?
— Нет. Наоборот, я очень благодарен за все.
Будто не услышав моего ответа, мистер Дитс сказал:
— Мы не загружали вас никакой работой, и у меня была надежда, что вы будете этим недовольны.
— Я жил точно по расписанию — все время занятия, — ответил я.
Мистер Дитс взял из ящика, стоявшего на столе, сигару, раскурил ее, выпустил вверх густую струю дыма и улыбнулся маленьким ртом:
— Для умного человека образование не больше как проценты на основной капитал. А мой дед прекрасно обошелся без образования, и имя его до сих пор помнит Америка. Не так ли, Джон?
— О! Ваш дед — слава Юга, — с готовностью подтвердил мистер Глен.
— Мой отец, — продолжал мистер Дитс, — брал авторучку, только когда нужно было подписать чек. А целая орава образованнейших людей жила на его деньги. Обхожусь, кстати, без этой роскоши и я, — добавил он небрежно и, подвинув к себе папку с бумагами, сказал: — Займемся делом. Вам, юноша, пора начать отрабатывать затраченные на вас деньги. Вы хотите послужить великой и щедрой Америке?
— Боюсь, сумею ли? — совершенно искренне сказал я.
— Тогда деньги, потраченные на вас, мы взыщем с мистера Глена, который выдал на вас гарантийный вексель. Так или иначе, мне надо с вами поговорить.— Он придвинул к себе пепельницу, положил на нее сигару и потом долго смотрел, как струится спиралью дымок. — Дело в том, что Америке очень нужны верные ей русские люди. Христианский мир стоит перед довольно простой дилеммой: или его слопают русские коммунисты, или… или этого не произойдет. Господа коммунисты чрезвычайно активны, они атакуют наш западный мир и не стесняются при выборе средств. Но пока нет войны, в контратаку на коммунистов идем мы. Одни мы. Мы должны действовать и не считаться с тем, что нам придется нарушить некоторые христианские заповеди. Могу вас уверить, юноша, что если бы авторы библии знали о коммунистах, они бы решительно высказались за применение против них атомной бомбы и, вероятно, отреклись бы от лозунга «Все люди — братья». — Мистер Дитс негромко засмеялся.
Я улыбнулся.
— Ну вот и прекрасно! Я вижу, вы понимаете суть! — воскликнул мистер Дитс, сверля меня своими стеклянными глазами, и продолжал: — План мистера Глена в отношении вас мне нравится, но нельзя размазывать его на целое десятилетие. Нужно, не откладывая, приступить к работе. До свидания… Подождите там…
Я стоял в коридоре, думая с тревогой о том, что за работа ожидает меня, справлюсь ли я с ней. Из того, что говорил мистер Дитс, я ничего не понял.
Вышел мистер Глен. Мы молча покинули здание, сели в машину, и, только когда выехали на улицу, он сказал:
— Ты ему понравился… — и весело добавил: — Ничего, мы сделаем из тебя мужчину, черт возьми! Сделаем!
На другое утро мистер Глен привел меня в особняк, в комнату, где стоял огромный стол, заваленный газетными вырезками, наклеенными на листы бумаги.
— Это твой кабинет,— торжественно объявил мистер Глен.— Садись за стол. Вот так. Работа для начала совсем простая. Нужно читать вырезки из советских газет, выписывать из них нужные для нас вещи и составлять ежедневную сводку, которую, кстати, в конце дня перепечатает известная тебе Нелли, — съязвил мистер Глен и заключил энергично:— Вот и все. Сейчас я пришлю тебе сотрудника, который делает эти вырезки, вы должны работать с ним в полном контакте. Он тебе все объяснит подробнее. Ну, Юри, за дело!
Я стал читать первую попавшуюся вырезку. Это было коротенькое письмо рабочего в газету «Труд». Он жаловался на то, что общежитие для рабочих не ремонтировалось несколько лет: когда идет дождь, течет крыша, зимой по комнатам гуляет ветер, а в это время директор завода строит на стадионе крытую трибуну для начальства.
В комнату вошел коренастый мужчина лет сорока пяти.
— Юрий Коробцов?— спросил он надтреснутым голосом по-русски.— Я Гречихин. Федор Кузьмич. Давай знакомиться. Здорово, земляк…
У него было простое симпатичное лицо, которое безобразил косой шрам на правой щеке.
Перехватив мой взгляд, Гречихин потрогал шрам рукой и, странно улыбаясь одной стороной лица, спросил:
— А ты как оттуда выкарабкался?
Я коротко рассказал свою историю.
— Ну вот,— сказал он,— для начала работа у тебя будет нехитрая. Я помогу. Все очень просто. Читай вырезки и делай из них выписки по темам, которые я буду давать. Самое интересное— в сводку для начальства. Скажем, происшествия в жизни их молодежи, ну, там, пьянка, разврат, хулиганство и прочее… Пройдет два-три дня, и ты будешь печь эти сводки, как блины. Чего-то ты, парень, печалишься? Учти, из всех работ, которые нам — русским — дают американцы, разведка — самая интересная и самая денежная.