— На одной из машин и я работаю,— тихо обронил Демка.
— Так, может, это ты и портил бетон? — с притворной строгостью спросил Шеккер.
— Мы ничего не портили, господин начальник. Мы работали, и все.
Шеккер подумал и сказал:
— Ты завтра из пещеры не выходи. Скажи, что болен. Я прикажу капо.
Демка испуганно посмотрел на Шеккера:
— Нет, я пойду. Я должен пойти. Они сразу догадаются, почему я остался.
— Не валяй дурака! Приказано остаться, и всё. А теперь иди!
— Я завтра на работу выйду,— упрямо тряхнув головой, сказал Демка.
— Это еще что за вольности? — крикнул Шеккер.— Убирайся!
Когда Демка ушел, Шеккер вызвал своего денщика:
— Сбегай к дежурному, скажи, чтобы этого парня завтра из пещеры не выпускали. Пусть капо проследит за йим.
Демка вернулся в пещеру и лег рядом с Баранниковым. Долго лежал молча, только вздыхал.
— Дядя Сергей, вы спите? — прошептал он наконец.
— Что тебе? — отозвался Баранников.
— Батю завтра могут расстрелять.
Демка рассказал, как Шеккер решил по-своему сделать анализ бетона.
Баранников задумался. Но что он мог предпринять? Ровным счетом ничего. И от сознания своего бессилия у него защемило сердце.
— Шеккер приказал мне завтра из пещеры не выходить,- шептал Демка.—А я все равно уйду. Я прорвусь к бате Степе. Слышь, дядя Сергей, не могу же я его оставить.
— Подожди горячку пороть,— строго сказал Баранников.— Может, еще все и обойдется.
— Как это, — обойдется? Вы что, дядя Сергей, не знаете их, что ли? Расстреляют, и всё. Я пойду.
— Ладно, спи. Завтра посмотрим.
Но Демка не мог спать. Впервые за всю жизнь сердце его ныло в страшной тревоге не за себя, а за другого человека. Никогда никто не был ему так дорог, как дорог был сейчас Степан Степанович, батя Степа. Парня душило дикое отчаяние, и он, сам того не замечая, начинал беззвучно плакать, слизывая соленые слезы, а то вдруг его охватывала неудержимая решимость действовать, в голове рождались один за другим дерзкие планы спасения бати. Вот он приходит к Шеккеру, вынимает из-под рубашки свой заветный нож и говорит: «Или батю не трогай, или в момент перережу горло». И перепуганный насмерть Шеккер отдает приказ выпустить Степана Степановича на волю. Но его, Демку, все же перехитрили, схватили и ведут на казнь. Он идет к виселице перед строем заключенных, и так ему легко и сладостно, что он улыбается… Это был уже сон.
Баранников тоже долго не мог заснуть. Поначалу невнятно, а потом все яснее и мучительнее его терзала мысль: так ли уж нужны эти утраты? Он знал, что Шеккер завтра расстреляет бетонщиков и его жертвой может оказаться бригада Степана Степановича и что он, Баранников, предотвратить это не в силах. Имеет ли смысл вся их борьба? Ну, задержат на несколько дней монтаж станков. Но так ли уж дороги эти дни, чтобы за них расплачиваться жизнью таких людей, как Степан Степанович? Завод все равно будет построен… Эти мысли навалились на него такой тяжестью, что ему стало страшно.
В это время в глухой темени пещеры кто-то закричал во сне тревожным голосом:
— Вперед! За Родину! Вперед!
Прокричал, задыхаясь от ярости, и умолк. А через минуту тот же голос внятно позвал:
— Мама! Мама! Маманя, родная…
«Все еще на войне человек живет»,— подумал Баранников. И вдруг перед ним открылась картина войны так, как он ее себе представлял. (Ведь настоящую войну он так и не успел увидеть.) Перед ним простиралась безжизненная равнина. Где-то далеко впереди пылал огненный рубеж, и солдаты бежали туда густой цепью. Перед ними вздымались к небу черные султаны от взрыва снарядов. Солдатская цепь быстро редела, оставляя на равнине убитых. Уцелевшие продолжали бежать вперед и в конце концов брали огненный рубеж…
— Вперед! За Родину! — снова закричал во сне заключенный.
Баранников вздохнул: «Да, да, и у нас здесь война. Мы тоже берем свой огненный рубеж, и не все до него добегут. Мы тут, в тылу врага, как партизаны. Те спустят под откос эшелон со снарядами… А мы, если хоть на один день задержим пуск завода,— разве это не будет помощью своим? Ведь известно, что этот завод будет работать на войну. Нет, нет, наши потери не напрасны…»
Несколько успокоенный, Баранников повернулся на бок и вскоре заснул.
Утром в пещеру вбежал капо и приказал всем немедленно подняться на поверхность. Демка забился в гущу заключенных, но капо, стоящий у выхода из пещеры, выловил его. Демка попытался вырваться, но подбежавший солдат отшвырнул его назад.