Я затаиваю дыхание, когда его дыхание прерывается. Это странно, что вы можете определить, когда человек просыпается и его сознание возвращается обратно, даже если его внешний вид не меняется. Алекс выглядит так, будто все еще спит, его веки закрыты, черты лица расслаблены, но он бодрствует. Я чувствую это, словно ответ на вопрос, который задаю уже очень давно.
Собравшись с духом, я жду едкого комментария, который вот-вот сорвется с его губ. Он будет дразнить меня при любой возможности, особенно если поймает меня за восхищением им. Проходят секунды, потом минута. Но Алекс по-прежнему молчит. Я начинаю думать, что, может быть, я ошибаюсь, и он все-таки не проснулся, но потом его веки трепещут, и он медленно, томно открывает их. Темные озера его глаз встречаются с моими, и у меня перехватывает дыхание. Он даже не улыбается. Не произносит ни слова. Парень смотрит на меня с силой тысячи пылающих солнц, его взгляд, изучающий и любопытный, выражение лица свирепое, и в миллионный раз с тех пор, как я встретила его, мне приходится напрягаться, заставляя себя не отводить взгляда. Он так чертовски серьезен. Я съедена заживо его тщательным осмотром, раздета догола и оставлена ошеломленной.
Хрустящие хлопчатобумажные простыни шуршат, когда Алекс поворачивается на бок, чтобы посмотреть мне прямо в лицо, и скользит по подушке так, что его лоб оказывается чуть более чем в дюйме от моего. И все же он ничего не говорит. Мы лежим лицом друг к другу, грудь поднимается и опускается, сердца бьются в такт, запертые в этом странном соревновании взглядов, которое одновременно пугает и невероятно насыщает. Я умираю от жажды, а Алекс — это стакан ледяной воды. Я горю заживо, а он — потоп, который гасит пламя. Я падаю так быстро, так сильно, так опасно, что теряю контроль, и Алекс — это тот, кто протягивает руку и ловит меня. Этот человек был никем для стольких людей, для меня — абсолютно все.
Внезапно я больше не могу выносить эту тишину. Папа справится с завтраком и без нас. Мне нужен Алекс. Я должна как-то впитать его в себя. По крайней мере, должна прижаться к нему и почувствовать, как учащается его сердце. Мы движемся в одно и то же время, разделяя одну и ту же мысль, нуждаясь в одном и том же. Его губы встречаются с моими, и мне кажется, что моя душа только что вырвалась на свободу. Его губы прижимаются к моим, не грубо, но твердо и настойчиво, и он выдыхает длинное горячее дыхание через нос, тихо вздыхая. Наши тела притягиваются друг к другу, закрывая небольшое пространство между нами, и Алекс обнимает меня свободной рукой, притягивая к себе.
Он не похож на других парней нашего возраста. Они все еще переходят в зрелость. Их тела могут наполниться и переживать другую сторону полового созревания, но они все еще погружены в смятение и неуверенность, как люди, пытающиеся понять, какую роль они будут играть в театрах своей собственной жизни.
Алекс не растерян. Он знает самого себя, чувствует себя уверенно в своей прекрасно украшенной коже. Когда парень обнимает меня так, как обнимает сейчас, целует так, как целует сейчас, он так уверен в себе, что не оставляет места для сомнений. Я принадлежу ему. Он сделал ставку на свои права и не собирается сдаваться. Никогда.
Алекс заставляет меня открыть рот, проскальзывая языком мимо моих губ, не заботясь о том, что ни один из нас еще не почистил зубы, и кровать как будто наклоняется, кренится вбок, моя голова выходит из-под контроля. Только он может вывести меня из равновесия, когда я, черт возьми, лежу горизонтально.
Запустив пальцы в мои волосы, парень обхватывает мое лицо руками, прижимаясь бедрами к моим, и любой холод, который я могла бы культивировать до этого момента, вылетает в окно. Его предмет гордости действительно чертовски великолепен. Я не могу дождаться, когда он засунет его глубоко внутрь меня. Если он к этому не приведет, тогда я буду в ярости…
Потянув одеяло вниз, я провожу рукой по боку Алекса, наслаждаясь восхитительным движением мышц под его кожей, когда глажу его спину, между плоскими лопатками его плеч. Оттуда мне не нужно далеко тянуться, чтобы добраться до его затылка. Я впиваюсь ногтями в его кожу, наслаждаясь покалыванием свежевыбритых, коротко остриженных волос на затылке, и Алекс, задыхаясь, стонет мне в рот.