-А что это за цифра? — любопытно шепнула брату в ухо, стараясь не зацикливаться на другой информации.
Коля весь как-то поник сразу, но ответил:
— Это общий реестр обитаемых планет, ведущийся Союзом.
Я прикинула в уме, насколько же нас позже открыли, чем планету Оты. То есть они более цивилизованные, так это понимать? Смотря на это когтясно-крылатое нечто, я слабо себе представляла, что можно ещё увидеть на просторах этого Союза.
Брат, наконец, отошёл от меня, позволяя брюнету больно цапнуть за руку. Ну то есть схватить. Слава всем богам в галактиках, он не кусался. Пока.
Если вы думаете, что я не сопротивлялась, то зря. Сначала попыталась звать на помощь, царапаться, биться в истерике, пинаться, но меня ударили по макушке и сознание померкло. В голове нещадно гудело, а тело ощущалось ватным и немного эфемерным.
Веки были будто бы налиты свинцом и не хотели открываться, хотя писк уже настолько сводил с ума, что мне было необходимо вырубить источник шума. Сфокусировав взгляд на потолке, я повернула голову и взглянула в правую сторону. Там стоял небольшой прикроватный металлический столик, а на нём ютилось злополучное яблоко. Не сдержалась — застонала, потому что до последнего надеялась на то, что это очередной плод моей неуёмной фантазии. Даже светящийся потолок меня не так напугал, хоть и не напоминал ни один мне знакомый или же ранее где-то увиденный.
Писк перешёл в ультразвук, напрочь лишая способности думать и формировать мысли в слова. Я морщилась, обхватив голову руками, свернулась в позу эмбриона на своём твёрдом ложе и постаралась унять боль, которая, казалось бы, не хотела покидать моё бренное тело.
Не знаю, сколько успело пройти времени с того момента, но внезапно какая-то посторонняя сила отвела мои ладони в стороны, а после этого меня будто бы поместили в холодную целебную воду. Был шум в голове и пропал.
Я немного выпрямилась, не торопясь открывать глаза. Прислушалась к ощущениям. Вроде жива.
— Не вытаскивай беруши, — настоятельно порекомендовали драматическим тенором с левой стороны.
Я решила послушаться, но всё же бросила туда взгляд.
Передо мной сидел мужчина со светлыми льняными волосами, полностью убранными на затылке в тугой узел. Аккуратные и высокие дуги бровей лишний раз подчёркивают огромные миндалевидные глаза цвета весеннего луга с длинными, коровьими, но светлыми ресницами. По крайней мере, такого оттенка у упомянутых парнокопытных я никогда не наблюдала. Хотя, кого обманываю, я вообще бурёнок в основном на картинках из-под коробок молока вижу. Насыщенный малахитовый цвет перемежался с шартрёзными вкраплениями. Зрачок слегка вытянутый. Длинный прямой нос с хищными узкими разрезами ноздрей, которые чуть топорщатся.
Наверное, у этих нелюдей обоняние хорошее, отстранённо подумала я, выискивая на голове рога. Полностью они их спрятать под кожу не могли, всё равно очертания должны были остаться, но конкретно этот индивид надел на это место широкую белую тканевую полоску. В остальном всё тот же балахон только белый.
— Налюбовалась? — вопросил блондин, взмахнув ресницами.
Я вот, если до этого и хотела довершить осмотр, то сейчас опять заинтересованно глянула на типа.
— Где Ота? — всё-таки успела спохватиться, присаживая на своей койке. — И вообще, кто ты такой?
— Уполномоченный заниматься санитарными работами на период полёта, — мелодично пропел этот.
Моя мама обожает подобного класса голоса. Мы с отцом неоднократно слышали записи Франко Корелли, особенно премьерную аж из 1953 году, где он пел партию Пьера Безухова в европейской премьере "Войны и мира" Прокофьева на фестивале "Флорентийской музыки". Заслышав вступление, мы начинаем понимать, что сегодня маман лучше не беспокоить, она изволит прибывать расстроенных чувствах.
— Таии оксэроманихо...— дальше следовала длительная неудобоговоримая белиберда, — находится на капитанском мостике.
— То есть мы сейчас в космосе? — перешла в какой-то момент на писк я.
— Так точно.
— А что со мной было?
Да уж, как-то я веду себя очень странно для человека, на которого успели навалиться такие обстоятельства.