Если позволить себе забыться и запрокинуть голову в оранжевую даль, то на секунду можно поверить в чудеса. Настолько ясная, без единого облака, панорама над Ортагитерией казалась спокойной и сказочной, аж дыхание сбивается. Но всему приходит конец, и когда ты возвращаешься глазами к просторам вокруг, с лёгкостью осознаешь всю прозаичность бытия — полное увядание земли после нескольких химических реакций выглядит прискорбно.
Ас больно стиснул мою руку и потянул на себя. Не утруждаясь на объяснения, мы внезапно сорвались с места и побежали в направлении ведомом только ему. Для меня на этой равнине всё было одинаково пустынным, поэтому часто сбиваясь, я силилась понять, в чём здесь дело.
— Да что происходит-то? — не выдержала, едва найдя воздух в лёгких: те нещадно жёг внутренний огонь.
Сбои, словно помехи в радиоволне, повторялись усиленней и громче. Это уже откровенно начинало тревожить, хотя в окружении явных изменений не прибавилось: та же серая тектоническая опущенная борозда то ли с пылью, то ли с пеплом насыщенно гранитного оттенка. Слабый свет стоящего в зените местного светила едва ли мог согреть поверхность планеты, он был как-будто подернут какой-то пленкой. Ас сказал, что это осадки, ставшие частью стратосферы после катастрофы, которые рассеивают ультрафиолетовое излучение, не позволяя тому выделить достаточное количество тепла.
В какой-то момент я лишь различила неразборчивое рычание мужчины со словом “пещера”, но потом поток ледяного, что даже сквозь плотный скафандр ощущался нереальный холод, воздуха, поглотил собой все звуки, оставляя монотонное завывание.
Когда меня уже фактически волокли на себе, не удостоив больших разъяснений, я ощутила подозрительную вибрацию под ногами. Небольшие толчки напоминали по колебаниям работу отбойным молотком — частые, но вполне небольшого радиуса действия. Словно из-за поворота сейчас выскочит табун лошадей, но тех так и не было, как не было вокруг ни других живых душ: пустота пыльная, вязкая, но всё же какая-то бессодержательная.
Конечная цель застала врасплох. Она внезапно возвысилась перед нами каменным серым изваянием, отшлифованным всеми муссонами на зло. Гротескный, исполинских размеров, кряж. У самого его подножия мрак рассеивался, казалось, он заклубился выше, полностью затянув своим кумаром оранжевые небеса.
Лишь окончательно сократив расстояние, я сумела заметить что-то смутно похожее на расщелину — косой росчерк сквозь каменную породу.
— Что это? — начала сопротивляться, пытаясь вернуть себе конечность.
Связки уже едва ли работали, так как из-за бега не оставалось сил ни на что. Коленные чашечки подрагивали от перенапряжения, но правое запястье было чётко зафиксировано в чужой хватке, будто в наручах.
— Грядёт буря, — коротко опустился до ответа Ас, явно нервничая и озираясь за мою спину.
Поддавшись любопытству, я и сама оглянулась, чтобы яро отпрыгнуть в сторону подозрительной трещины, в которую без проблем поместилась даже в огромном круглом шлемофоне. От остального мира нас огородил Ас, протиснувшись следом и полностью перекрыв остаток света.
Снаружи уже отчётливо завывало: громко, монотонно и пронзительно. Казалось, что даже воздух в этой области засверкал от напряжения. Сама сцена перед глазами предстала красивой, но той ужасающей красотой, которой может предстать первозданная стихия. Их было несколько — воронкообразные вихри винтами вкрученными прямо в небо. Взвеси, из которых состояли смерчи, сложно определить. Возможно это лишь коктейль из влаги с песком, но предположить природу самих осадков было практически нереально — сопутствующая синь поглощала любые цвета на этой и без того пигментированной планете.
Главным предвестником местной бури является шум. Он резонирует на вымершей поверхности, нарастая и превращаясь в непреодолимые вытье. Местные давно научились его изобличать и отличать от среднестатистических сильных ветров, блуждающих по земле достаточно часто. Внутри таких воронок, которые редко приходят в одиночестве, воздух вращается с огромной скоростью, которая часто достигает порядка много выше привычных нам шестидесяти километров в час.
— Мы не живём на поверхности не только из-за холода, — призналася Астер чуть позже, когда мы прошли вглубь пещеры.
По моим внутренним подсчетам четвертый поворот сместил нашу немногочисленную компанию на пару уровней вниз. К этому времени адаптация глаз к смене условий освещения прошла успешно, по крайней мере, спустя полчаса тьма немного рассеялась. Появилась возможность различать образования из ледяных сталактитов и снежных кристаллов. Именно по этой причине мы ещё долго пробирались вперёд, не делая попыток избавиться от шлемофонов или хотя бы просто отключить высокопрочный поликарбонат, заменяющий стекло. Безусловно, встроенный светофильтр помогал в ориентации гораздо больше, чем если бы я тут пыталась освоиться без него, но даже у этой опции были свои ограничения.