писать вам письма. С любовью, Ваша Гермиона Грейнджер». Когда же письмо было готово, девушка поднялась из-за стола и шагнула в сторону шкафа. Достала из него свитер, пальто и светлые джинсы. Она понимала, что сегодня ей не понадобиться идти в корпорацию, разве что ради ключа. За стенкой, в соседней комнате послышался грохот, но Грейнджер никак не отреагировала на него. В любом случае Малфой сам додумается до того, к чему она пришла. Это не так уж и сложно. Выскользнув из своей квартиры, девушка остановилась и прислушалась к тому, что происходило у Малфоя. Но вокруг стояла тишина. Это настораживало Гермиону с одной стороны, но, из-за всего случившегося, она решила, что ему лучше побыть одному. Сжав в руках письмо Джинни и Создателя, а также палочку, она шагнула в сторону лестницы, но вновь остановилась. Она надеялась услышать из квартиры Малфоя хотя бы самый тихий звук, однако - ничего. Гробовая и гнетущая тишина. Поджав губы, Грейнджер шагнула вниз, борясь внутри себя с беспокойством и любопытством. Уже на улице она коснулась палочкой письма, что прислал ей Кори и её кончик засветился светло-розовым. Лучик, обогнув пергамент, опустился на брусчатку и, петляя, проложил девушке путь. Вздохнув, Гермиона шагнула за ним. *** В Клубе Любителей Музыки звучала классика. Это был светлый домик в классическом стиле, стоявший на окраине, гранича с океанической водой. Фасад здания был украшен большими окнами с декоративным витиеватым покрытием, оригинальными балконами с горшками и цветами на верхних этажах, и террасой на крыше. На клубе разрослись прекрасные светло-жёлтые розы, одарив это место сладковатым цветочным запахом, и несколько маленьких деревьев, остриженных в форме шара. В открытых окнах мелькали люди, смеясь и обсуждая что-то. И только музыка выдавала истинное предназначение дома. Гермиона, спрятав палочку и письма в заднем кармане джинс, шагнула в сторону здания, неловко озираясь по сторонам. Она боялась, что выглядела не так, как все люди. Окружающие были облачены в прекрасные вечерние платья, которые пестрили разными цветами, фасонами и аксессуарами, и шикарные костюмы, что отличались цветами в нагрудном кармашке. Джинсы и свитер Грейнджер заметно контрастировали с ними, но люди все равно улыбались ей, приветствовали, а кто-то даже предложил юной леди бокал вина, на что девушка всего лишь учтиво отказалась. Она нашла Маргарет в красивом, просторном и богато обставленном зале. Окна были оформлены в стиле «лофт», из-за чего солнечный свет проникал в помещение и являлся основным источником освещения. В глаза бросались стены окрашенные в благородный темно-красный цвет, что гармонировали с красивым бежевым ковром. Короткий ворсом, маленьких лошади по углам, вроде так просто, но все равно изящно. Стиль зала совмещал в себе традиционный английский с нотками барокко, граничащие с легкой готикой. Потолок, отделанный под мрамор, поддерживался высокими колоннами с объемной лепниной рядом возле проемов, что вели в другие комнаты. В углу на большом камин с резной лепниной, разместилось несколько рамок с фотографиями. Здесь также было несколько портретов в позолоченных рамах с известными и статными композиторами, среди которых Грейнджер узнала только Баха и Моцарта. Слева от двери Гермиона, наконец, увидела свою первую пациентку. Маргарет сидела на бежевом, отделанном под старину, диване с вышивками, и отпивала чай с фарфоровой миниатюрной чашечки. Как только Гермиона попала в поле её зрения, она опустила чашку и деловито попросила прощение у своей собеседницы - элегантной старушки, со старинной высокой прической, что сидела спиной к девушке в кресле, и она смогла увидеть только её голову. - Девочка моя, - хохотнула Маргарет, подойдя к Грейнджер чуть ближе и коснувшись тёплой ладонью её плеча, - ты совершила нечто такое, за что я буду благодарна тебе всю жизнь. - Как вы себя чувствуете, миссис..ю - запнулась девушка, смущенно опуская голову. Она ведь даже не знала, как точно могла обращаться к этой женщине, которой, казалось бы, спасла жизнь Безупречностью. - Ох, голубушка моя, просто Маргарет, - улыбнувшись, произнесла женщина, похлопав Гермиону по плечу, - дай хоть обниму свою спасительницу. Девушка поддалась к Маргарет и, очутившись в её объятиях, вспомнила, что точно так же её обнимала мама. Когда она возвращалась домой после Хогвартса. А сейчас они с папой даже не помнят, что у них была дочь. - Спасибо, что ты появилась в Совершенстве, - прошептала ей Маргарет, прижимая поникшую Гермиону ближе. А девушка просто постаралась расслабиться, ведь в чьих ещё руках она сможет ощутить столько тепла и уюта? - И всё же, - произнесла Грейнджер, когда женщина её отпустила и взяла за руку. - Как вы себя чувствуете? - Честно признаюсь, Гермиона, лет на тридцать моложе, - она хихикнула, заставив девушку улыбнуться. - С помощью Безупречности я почувствовала себя наконец-то живой. Ты не представляешь себе, как тяжело существовать и понимать, что в какой-то момент ты можешь не проснуться, не дослушать своего любимого композитора, не выпить чашечку чаю с подругой, не вдохнуть запах океана и больше никогда не увидеть солнца. С каждым словом Маргарет старалась сдержаться, чтобы не начать грустить. Поэтому Гермиона решила не медлить и не напоминать женщине о её прошлой, до Безупречности, жизни. - Маргарет, - окликнула её Гермиона, виновато взглянув на поникшую от собственных мыслей женщину. - А вы не могли бы рассказать мне об улыбках? - Столкнулась с этим? - горько усмехнулась Маргарет, проводя девушку в сторону дивана. Когда они, наконец, заняли свои места, а женщина даже предложила ей чаю жестом, но Гермиона отказалась, она продолжила, - успела с кем-то поссориться? Часом не с тем молодым человеком, который весь ужин смотрел на тебя? Грейнджер неловко опустила взгляд на руки Маргарет, что были усеяны золотыми кольцами с голубым и красным камнем, и браслеты, что были инкрустированы смарагдами. Ей было некомфортно говорить о Малфое даже с этой женщиной. - Не переживай, девочка моя, через это проходят все новенькие. Уму непостижимо, почему это не включили в список правил? Ведь об этом должен знать каждый! - возмутилась женщина, забирая со стола чашку и тарелочку. Сделав глоток, она продолжила. - Когда ты начинаешь злиться, грустить или испытывать негативные эмоции, на твоем лице появляется улыбка. Это что-то вроде наказания за плохое поведение в Совершенстве. Ведь все здесь счастливы и видеть грустные лица другим нельзя. - То есть, если ты злишься и выплескиваешь свои плохие эмоции, на тебя обрушивается что-то вроде проклятья, и ты обязан улыбаться до тех пор, пока не успокоишься? - Именно так, деточка моя. *** Малфой ощущал невиданную злость. Он был настолько рассержен на Грейнджер, что, вспылив, надавила на самую больную и ещё незажившую рану. Да как она вообще посмела?! Сравнивать ЕГО, не зная, что творилось в жизни Драко, с Люциусом! Да это же просто преступление, определённо. Он был просто в ярости от того, что Бронт посмел выдать всю ту ложь, что построил сам аристократ. Да и какого чёрта он должен оправдываться перед Грейнджер, которая ему просто нужна из-за зелья?! Драко понимал, что ему следует успокоиться. Он осознавал, что злость не приведет его к ответам и уж точно не улучшит его отношения с Грейнджер. Поэтому он решительно подошёл к зеркалу, чтобы следить за тем, как со временем его улыбка уйдет с лица. Она была ему мерзкой и слишком счастливой. Малфой никогда не чувствовал ни любви, ни счастья. Поэтому он даже не понимал, как она вообще может расцвести на его лице. Он слышал, как захлопнулась дверь квартиры Грейнджер, но постарался не обращать на такие вещи внимания впредь. Драко медленно вздохнул и попытался досчитать до десяти. Один... Он прикрыл глаза, продолжая дышать. Два... Засунул руки в карманы штанов, чтобы унять дрожь. Три... Ощутил, как легко закружилась его голова. Четыре... Вспомнил их с Грейнджер поцелуй, который был наполнен одной только нежностью. Пять... Вспомнил её улыбку и злые глаза. Шесть... Почувствовал, как грудь резко сдавила боль, заставившая его упасть на колени, а затем - опуститься на пол. Семь... Сердце сковало цепями боли. Он прикусил губу, чтобы вдруг не закричать. Это напоминало ему действие Круциатуса. Драко весь сжался в попытках заглушить ту острую и тупую боль, что вдруг заползла, как змея, в его сердце, оглушив его на некоторое время. Он понимал, что даже если откроет глаза - ничего не увидит. Восемь... Малфой старался дышать ртом, сцепив зубы. Он чувствовал кровь на собственных губах, осознавая, что боль стала сильнее и приступ слишком долгий. Девять... Он хотел закричать. Отчаянно, надрывая связки, чтобы хоть на мгновение услышать собственный голос среди писка и шума в ушах. Позвать на помощь. Но всё, что вырвалось из его рта, был лишь шипящий выдох. Десять... Это прекратилось в одно мгновение, оставив Малфоя с испариной на лбу и ощущением полного одиночества. В Совершенстве приступ был в новинку, ведь до отъезда у него не было болей около месяца. Он тяжело дышал, отмечая для себя, как сильно холодно стало в его квартире после того, как ушла Грейнджер и померкла боль. Сглотнув, Малфой боязно приоткрыл глаза, чтобы понять, что не до конца ослеп и всё ещё жив. Его взгляд столкнулся с ножкой кровати и пыльным полом под ней. Он чётко видел, как в солнечн