Прислонившись лбом к запястью, Грейнджер зажмурилась, обрезая слёзы, что стояли в её глазах, и чувствуя, как они медленно стекали по щекам. Громкий всхлип отразился по всему телу дрожью. А затем пришло осознание. Тяжким грузом оно осело внутри, заставляя девушку делать глубокие вдохи и выдохи и вызывая ещё больше слёз.
Она была уверена, это никогда не кончится. Боль не утихнет, вновь и вновь напоминая о произошедшем. Пока она будет в этих стенах, в этом доме, в этом чёртовом Совершенстве!
Она была сломлена и в то же время наполнена тем, что творилось вокруг неё и в её душе. Быстрая Ненависть была единственным выходом из положения, в котором она оказалась. Но, казалось, что Малфой никогда не исчезнет из её жизни. Неужели он не знал, насколько было хрупко её сердце? Неужели он сумел так поступить, несмотря на то, что она чувствовала к нему? Неужели равнодушие дошло до его сердца быстрее, чем-то тепло, которое она пыталась ему подарить?
Взглянув в отражение зеркала, Гермиона увидела вновь саму себя. Потрёпанное сердце отразилось на её лице изнеможенной гримасой и тёмными кругами под глазами. Казалось, что Малфой сумел разорвать её на кусочки, обнажив лишь кости.
Не помогал ей не только сон, но и холодный душ. Непонятно как, оказавшись в своей ванной комнате и скинув вещи, которые напоминали ей о случившемся, девушка ступила на холодную гладь ванны. Ледяные капли скатывались по разгорячённому телу и никак не отражались на её состоянии. Попытки смыть его запах с помощью жёсткой стороны мочалки и геля для душа не увенчались успехом. Он все равно был рядом, находясь вдалеке от неё. Красные следы, оставшиеся на плечах и груди, горели огнём и даже не пытались остыть под потоком холодной воды, которая, казалось, стала теплее. Каждый вдох и выдох давался ей с трудом, как и все движения.
Согнувшись в беззвучном рыдании, Гермиона открыла рот, но так и не сумела закричать. Капли воды попадали на язык и потресканные губы, словно пытались помочь ей. Сейчас девушке захотелось перестать думать о том, что произошло. Хотелось вернуться в прошлое, закрыть уши и глаза, чтобы не видеть и не слышать того, что было.
Что она будет делать? Ведь её всегда только обманывают. Что она должна делать, если ей даже не дают попыток?
Девушка хотела бежать подальше от этого безмолвного океана, что не чувствует ни боли, ни жалость, и от пламенного солнца, который больше не согреет и не подарит что-то хорошее.
Если она закричит, кто-то услышит зов о помощи? Или, быть может, если она умрёт, кто-то будет горевать? Вряд ли. Крик заполнит лишь стены ванной и её уши, а тело выволокут из комнаты и предадут волнам океана.
Гермиона должна была найти лучшее место в этой жизни, чтобы побыстрее забыть его. Ночью её преследовал образ Малфоя. Такого измученного и неживого. Он безмолвно тянул к ней руки, и она шла. Шла к нему в объятия, словно ничего не случилось. И только просыпаясь в холодном поту и дрожью по всему телу, девушка сталкивалась с реальностью, где для него не было места.
Прошёл всего день, а, казалось, что целая вечность. Проходя между улыбающимися людьми, она чувствовала себя пустой оболочкой, без воли, мыслей и сердца. Выполняла все поручения Аддингтона, варила зелье, встречала Бронта, который пытался её успокоить и даже предлагал сходить куда-нибудь. На что Грейнджер смиренно отказывала ему, считая это предательством. Мерлин, она боялась предать Малфоя, который гнил где-то в подземельях Совершенства!
Вздохнув, Гермиона закрыла дверь своей квартиры и прислонилась к стене, чтобы ощутить хотя бы холод. Ни океанический бриз, ни ледяной душ не дарили какие-либо чувства. Она больше не плакала. Не думала. Не действовала. Просто существовала, утопая в собственных кошмарах наяву.
Прикрыв глаза, Грейнджер пыталась сконцентрироваться на том, что происходило. И в памяти всплыл момент, когда она проснулась рядом с ним. Таким тёплым, нежным, шепчущим что-то ей в волосы. Он казался таким настоящим и простым. Избавиться от этого могло помочь только зелье, созданное его же руками. Теми, которые могли подарить нежность и ласку.
Но был ещё один выход. Бежать. Вспоминая те моменты, в которых Малфой казался слишком адекватным и нормальным, он спросил её «Готова бежать?». Тогда она понимала, что это был конкретный вопрос в той ситуации. Но сейчас она вскрыла спрятанный в глубине слов смысл. Она должна бежать из Совершенства. И сделает она это после того, как встретится лицом к лицу с творением, которое создал он.
***
Каррен Уорен очень сильно любила искусство. Чем ещё можно было объяснить большую коллекцию прекрасных пейзажей и натюрмортов, запечатлённых на полотнах?
Когда она жила в Австрии, у неё было достаточно времени, чтобы посвящать себя одному искусству. Женщина часто вставала ранним утром, чтобы успеть собрать свой мольберт и принадлежности, одеться потеплее и сбежать в лес, что был за кварталом её дома.
Там, окунувшись в сказочный мир пения птиц, шелеста листьев от ветра и высоких деревьев, она могла обрести спокойствие. Попытаться повторить оттенок желтого листка, который затесался среди таких же, но зелёных. Когда она слышала эти прекрасные звуки, произведение искусства природы, она брала в руки кисть и, маленькими мазками разных красок, передавала настроение лесной обители на холсте.
Эти картины были всегда рядом с ней. Она никуда не уезжала без них. В этих ярких рисунках Каррен Уоррен видела себя и кого-то ещё. Кто-то всегда был рядом с ней, как и картины. Она ощущала какие-то странные чувства к этому человеку, но не могла вспомнить, кто это был.
Рассматривая собственные произведения искусства, женщина часто возвращалась в ту жизнь, которая была до Совершенства. Все её мысли летели в синюю даль, сталкивались с неведомой преградой и не давали вспомнить что-то очень важное.
Она помнила какого-то мужчину. Он казался ей центром всех её мыслей, но никогда не давал увидеть своё лицо. Каррен знала, что он есть, он живёт и дышит тем же воздухом, что и она. Но не понимала, почему она не может увидеть в своих мыслях его силуэт.
Каррен Уорен чувствовала себя прекрасно в окружении жителей Совершенства. Все знали её, и любили беседы с ней. Она была окружена постоянным вниманием, и, что уж скрывать, наслаждалась этим.
Стоя рядом с подругой, и обсуждая случившееся накануне убийство за бокалом обжигающего глотку пунша, она ощущала чей-то постоянный взгляд на себе. Но отвести глаза от собеседницы было бы очень невежливо, поэтому женщина продолжала вести беседу. В её голове мелькали мысли об уходе. Она хотела избавиться от собственной подруги, чтобы рассмотреть получше толпу приглашенных и встретится взглядом с тем, кто так яро пытался добиться её внимания.
Как только её подруга отвлеклась на разговор с работником больницы, Каррен бегло осмотрела зал. Никто не выглядел слишком подозрительно. Все выпивали, шептались, хвастались своими нарядами. И только одна девушка стояла поодаль ото всех и внимательно смотрела на неё. Женщина не на шутку испугалась, но, как только присмотрелась к гостье, и узнала в ней ту самую девушку, которая совсем недавно приходила к ней, улыбнулась и шагнула её сторону.
Гермиона выглядела совершенно неважно. Казалось, что девушка не спала несколько дней. У неё тряслись руки, но в глазах мелькала только решительность вперемешку с настороженностью.
— Гермиона! — воскликнула Каррен, приблизившись к ней. Девушка на мгновение испугалась, отшатнулась назад, прижавшись к стене. — Милая, всё в порядке?
Каррен чувствовала себя врагом для неё, понимая, что могла напугать бедную гостью. Но девушка быстро среагировала, поправила чёрное длинное в пол платье и натянуто улыбнулась.
— Да, мисс Уорен, благодарю Вас, — разглаживая невидимые складки на юбке, произнесла она. — Я хотела бы поговорить с Вами. Наедине.