Я задерживаюсь на несколько минут, потому что, когда Саммер Хэмилтон говорит мне прыгать, я отказываюсь отвечать вопросом: «Как высоко?»
5
Саммер
Папа: Как дела?
Саммер: Здесь так красиво.
Папа: Я имел в виду ковбоя.
Саммер: А, он? Он меня ненавидит.
Папа: Ты расположишь его к себе. Просто убедись, что он держит свой член в штанах.
Саммер: Я передам это сообщение. Верный способ расположить его к себе!
Мужчины такие хрупкие.
Я сказала Ретту не отставать, и я почти уверена, что он стоял на том поле, дуясь, просто чтобы доказать свою точку зрения. Это в некотором роде забавно. Мои губы подрагивают, когда я раскладываю свои файлы и ноутбук на столе в гостиной.
Нам нужно составить расписание на ближайшие месяцы, и для этого мне понадобится «Родео Кинг».
Наконец я слышу хлопок задней двери и тяжелые шаги, направляющиеся в мою сторону. Краем глаза я замечаю его фигуру. Его широкие плечи, непослушные волосы и темный затылок. Нужно быть мертвым, чтобы не заметить такого человека, как Ретт Итон.
Он не милый и не лощеный. Он суровый и немного грубоватый.
Он настоящий мужчина.
На сто процентов отличается от любого мужчины, которого я встречала. Такие девушки, как я, обычно не общаются с такими мужчинами, как он. Мы даже не вращаемся в одних и тех же кругах, но это не мешает мне ценить его. То, как пара «Вранглеров» подходит ему, не изменилось с его первых дней на заезде.
— Я боялась, что на тебя напал медведь, — объявляю я, усаживаясь на одно из кожаных клубных кресел.
— Черные медведи редко нападают на людей, — хрипит он, входя в гостиную и разглядывая мои бумаги так, как будто это может быть взрывчатка или что-то в этом роде.
— Гризли?
— В основном держатся гор, — ворчит он.
— Ладно. Кугуар?
Он возвышается надо мной и приподнимает бровь.
— Да, — вздыхаю я и откидываюсь на спинку удобного кресла, чувствуя давление его медового взгляда на мое тело. — Ты определенно выглядишь как приманка для пумы.
Он качает головой, в то время как я сдерживаю усмешку.
— Это будут долгие два месяца.
— Ты всегда можешь броситься в тот колодец, который я видела на обратном пути к дому, и избавить себя от страданий.
Этот комментарий отрезвляет его, и вместо того, чтобы ответить чем-нибудь легкомысленным, он усаживается на диван напротив меня и проводит руками по волосам. Между нами царит молчание, пока я внимательно рассматриваю его.
— Моя мама обычно загадывала желания у этого колодца вместе со мной и моими братьями. Совсем этого не помню.
Чеееееерт. Поговорим о том, что ты погорячилась, Саммер. Щемящее чувство в груди заставляет меня шумно откашляться.
— Мне жаль, — говорю я. Потому что это действительно так.
Он просто кивает, и я решаю сменить тему. Вернуть разговор к безопасному предмету, то есть к работе. Наше соглашение, которое он так ненавидит, предпочтительнее того, где я только что перегнула.
— Расскажи мне, как выглядели для тебя следующие два месяца до того, как я появилась.
— Ты имеешь в виду, до того, как я связался с тобой? Они выглядели довольно здорово.
Я просто киваю и тихо говорю:
— Да-а-а. — Покручиваю пальцем у виска, как будто раскачиваю лассо. Потому что не похоже, что он получает удовольствие. Он ведет себя так, будто я его враг, хотя на самом деле я здесь просто для того, чтобы облегчить ему жизнь.
Я тянусь к ежедневнику перед собой, беру свою любимую серебряную ручку и продолжаю смотреть на него, пока он не заговорит. Слушаю и отмечаю конкретные даты, пока он зачитывает их со своего телефона, полностью избегая зрительного контакта со мной.
Мы обмениваемся номерами телефонов и адресами электронной почты, и я ясно даю понять, что он должен вести себя как хороший мальчик, к которому никто не сможет придраться в течение следующих восьми недель.
Я не вдаюсь в подробности, потому что надеюсь, что он улавливает то, что я имею ввиду, когда говорю о его поведении — Маленькому Ретту нужно оставаться в штанах. Потому что необходимость диктовать мужчине сексуальную активность просто выходит за рамки моей зарплаты. Кип может сам позвонить ему и сообщить эти подробности. Ретту и мне нужно сохранять какое-то подобие достоинства, если мы собираемся провести следующие два месяца вместе.
Ретт отвечает ворчанием и смотрит в потолок, как будто хочет, чтобы он разверзся и поглотил его целиком. И, откровенно говоря, я не могу его винить.