О чем думал мой отец?
— Саммер! — Я иду к задним диванам, со стороны которых доносится мое имя, через гудящее море столиков. Бо там, он дружелюбно улыбается и машет мне. Идеальный выход.
И я принимаю его.
Я решаю сесть там и обдумать план, а не импровизировать. Мои каблуки стучат по деревянному полу, когда я направляюсь в сторону Бо. Когда я подхожу к диванам, то замечаю его друга, сидящего рядом, его лицо повернуто в сторону. Только когда я подхожу ближе к низкому столику между ними, мне удается хорошенько рассмотреть его. И даже несмотря на бороду и на кепку, надвинутую на лицо, я узнаю его.
Наверное, как и все в этой стране.
Джаспер Джервейс, профессиональный хоккеист. Невероятно талантливый вратарь. Канадская олимпийская сенсация. И еще один клиент моего отца, чье имя я знаю потому, что последние несколько лет своей жизни занималась бумажной работой в «Хэмилтон Элит».
— Саммер, это мой приятель, Джаспер. — Бо тычет большим пальцем в сторону своего друга и, когда я улыбаюсь тому своей глупой, неловкой улыбкой-приветствием, наклоняется прежде, чем я успеваю прекратить это. Мне становится легче, когда Джаспер одаривает меня такой же улыбкой серийного убийцы в ответ.
— Привет, Джаспер, — говорю я, прежде чем сесть на диван рядом с Бо.
— Привет, — недовольно произносит он. Явно неболтливый, что меня вполне устраивает.
— Мы заказали тебе выпить. — Бо с легкой гримасой на лице подталкивает ко мне невысокий бокал вина, наполненный доверху. — Я подумал, что ты похожа на любительницу белого.
Джаспер усмехается, попивая свое пиво.
Я закатываю глаза. Этих парней слишком веселят шутки про городских девушек. Хуже всего то, что они даже не ошибаются.
— Вино и текила. Но это не похоже на вечер текилы.
Они оба смеются, и я тянусь за бокалом вина, молясь о том, чтобы не пролить его на себя.
Со своего места я прекрасно вижу Ретта, сидящего на табурете у двух сдвинутых вместе столов. Он улыбается, что-то рассказывая, жестикулирует руками, и мои глаза скользят по ним, замечая вены, улавливая блеск серебра на его пальце. Это кольцо, которое подходит к серебряному браслету-манжете на его запястье.
Только Ретт Итон может придать украшениям такой чертовски мужественный вид.
На первый взгляд кажется, что он хорошо проводит время, но во всем этом есть что-то странное. Что-то здесь не совсем правильно. Его лицо выглядит безмятежным, он в своей стихии, но его плечи напряжены. Он сжал челюсть и прищурил глаза. Он улыбается не до конца.
— Ты пытаешься наложить какое-то проклятие на моего младшего брата? — спрашивает Бо, поворачивая голову в ту сторону, куда я смотрю.
Я фыркаю и делаю большой глоток вина. Вкус ужасный, но мне все равно. Мне нужно немного жидкой смелости.
— Нет. Я пытаюсь понять, как выполнять свою работу, не заставляя его ненавидеть меня больше, чем сейчас.
— Справедливо. Похоже, он действительно ненавидит тебя.
— Ретт? — спрашивает Джаспер, приподняв бровь.
Я рассеянно киваю как раз в тот момент, когда Бо говорит:
— О, черт возьми, да.
Джаспер хмыкает.
— Не-а. У этого мальчишки и в мыслях нет ничего плохого. Он добр ко всем.
Но действительно ли он это имеет в виду? Этот вопрос крутится у меня в голове, пока я наблюдаю, как Ретт сидит неподвижно, а одна из женщин гладит его по плечу и смотрит на него с обожанием.
— Ты думаешь, он будет добр ко мне, когда я подойду туда и скажу ему, что он не может забрать всех этих девушек домой сегодня вечером? Или слишком много выпить? — Наверное, мне следовало вообще отказаться от выхода куда-либо сегодня вечером. Варианты того, что может пойти не так, проносятся у меня в голове.
Джаспер усмехается и качает головой. Но Бо вмешивается:
— Ретт не заботится о том, чтобы отвезти этих девочек домой. Он просто слишком мил, чтобы попросить их оставить его в покое.
— Действительно, — ворчит Джаспер с ухмылкой, прежде чем снова поднести коричневую бутылку к губам.
— Если бы он был таким придурком, как Джаспер, с ним все было бы в порядке.
Джаспер даже не пытается оспорить мнение своего друга.
— Не знаю… — Я морщу нос, обдумывая эту мысль.
Именно в эту минуту официантка оказывается рядом.
— У вас все хорошо? Могу я предложить вам еще по одной?
И тут глаза Бо загораются, как у ребенка на Рождество.
— Да. — Он достает из бумажника двадцатидолларовую купюру и кладет ее на середину стола. — Я дам тебе еще по одной за каждый супердевчачий напиток на молоке, который ты принесешь моему брату.