Закончив изливать досаду, поправляю платок на голове, чтобы он немного прикрывал лицо. Опускаю голову и торопливо иду в сторону лавки Тати – скоро полдень, время, когда за ответом придет толстяк Фраштивц.
Так как мой план с банком не выгорел, нам нужно немедленно придумать что-то еще.
Для начала выторговать у толстяка отсрочку и найти того, кто вместо меня будет заниматься делами Тати. Раз уж я оказалась несовершеннолетней…
Заодно придумать, как реализовать вариант спасения от Али, о котором вчера говорила подруга. Тот самый, про который я сболтнула в кондитерской Констанелю - мне нужно выйти замуж, и тогда по закону работорговец потеряет на меня любые права.
Все очень, очень просто! Ведь наверняка, и здесь существует такая отличная штука, как фиктивный брак…
Глава 37
Едва взглянув на мое расстроенное лицо, Тати все понимает.
- Ничего не получилось? – в ее голосе отчаяние. Я отрицательно качаю головой и пересказываю, как все прошло в банке.
Мне ужасно жаль Тати - эта лавка все, что у нее есть. Лишиться её для моей подруги означает оказаться на улице, в буквальном смысле. Ну а вместе с Тати в бездомную превращусь и я.
К тому же, я немного чувствую себя виноватой – мерзавец Фраштивц не стал бы устраивать для Тати финансовую ловушку, если бы не я.
Вернее, если бы не красота Федерики, на которую толстяк запал. Знает, негодяй, что шансов привлечь мое внимание у него ноль, вот и решил надавить на тетушку, чтобы получить сиротку племянницу в любовницы.
Мне было понятно, почему толстяк спешил добиться своего - с каждым днем моя привлекательность моего становилась все заметнее.
Я немного отъелась, чуть округлилась в нужных местах, и уже не выглядела заморенной анорексичкой. На щеках появился румянец, а темный цвет волос подчеркивал нежный оттенок кожи. Когда я шла по улице, то нередко ловила на себе заинтересованные мужские взгляды.
В лавке мясника господина Крауса со мной постоянно пытались заигрывать его сыновья, румяные вихрастые здоровяки Паул и Стоян.
Сын булочника Янис каждый раз краснел и начинал заикаться, стоило мне показаться на пороге их лавки. Хотя из-за страха разоблачения я редко ходила за покупками, но даже нескольких встреч парню хватило, чтобы по уши влюбиться в красотку Фрею Попаданку.
Каждый раз, поймав восхищенный мужской взгляд, я с тоской думала, что если бы не мое беглое положение, то новая жизнь могла бы стать очень интересной.
Я получила уникальный шанс прожить все заново. Я могла снова влюбиться. Выйти замуж и родить детей.
Могла сделать то, что не получилось в той, первой жизни…
Иногда я рассматривала себя в зеркало, пытаясь понять, кем она была, эта девочка Федерика. Где жила, в какой семье. Чем занималась, пока не попала в рабство. И почему попала…
В той жизни я иногда читала фэнтезийные романы про попаданок, в том числе про попадание в другое тело.В книгах героиням все время снились какие-то сны, приходили образы или передавалась магия от предыдущей владелицы тела.
У меня же был почти ноль. Я не получила ни памяти тела, ни магии, ни снов, в которых мне сообщали бы важную информацию.
Все, что у меня было от прежней хозяйки этого юного тела – это кулон в форме листочка, да парочка случайных видений.
Во всем остальном это была я, умершая в своем мире Елена Панова. Это были мои знания, мои умения. Мой жизненный опыт, которые я не знала, как применить в этом мире.
Я часто думала, чем мне зарабатывать на жизнь, если вдруг покину дом Тати.
Хотя подруга даже слышать не хотела, чтобы мне оставить ее. Начинала ругаться, махать недовольно руками, утверждая, что никуда меня не отпустит. Но вдруг…
Я провела у Тати два месяца, и пока ничем, кроме работы по дому и помощи в лавке не занималась.
Раньше я немного умела шить, но только с помощью швейной машинки. Здесь же кругом был ручной труд, да кое-что изготавливалось с помощью магии.
Конечно, швеи-магички отлично зарабатывали. Такие мастерицы были редкостью даже в столице, и к ним всегда была очередь. Но у себя я никакой магии не замечала, а значит шить, если бы я решила этим заняться, мне предстояло вручную. Вязать, вышивать, делать свечи или мыло - увы, все мимо.
Я не умела петь – ни голоса, ни слуха у меня не было. Тело Федерики тоже не подавало сигналов о любви к этому виду искусства. Танцевать Лена Панова умела только на бытовом уровне, да и Федерика, судя по всему, не была местной Анной Павловой.