— Мое заявление уже принято, — сказал он пренебрежительно. Его серые глаза были полны решимости. Было ясно, что Малфой чего-то хочет, но чего?
— Я буду приносить Вам чай каждое утро в течение недели… к Вашему столу, — добавила Гермиона, когда бровь снова взлетела вверх.
— Это заманчиво. - Он снова постучал пальцами по губам. — Но нет.
— Ух! — Гермиона не смогла сдержать гортанный звук. — Что же тогда? Если Вы не собираетесь этого делать, просто скажите мне. Хватит дразнить.
— Как Вы дразнили меня? — Мягко спросил мужчина.
— Это совсем другое.
— В каком смысле?
Люциус сделал еще один шаг к ней. Теперь он был совсем близко. Еще шаг, и она заподозрила, что он тоже будет пойман. Гермиона отказывалась смотреть на омелу.
— Потому что у нас совершенно другие обстоятельства.
Ведьма поджала губы, чтобы придать вес тому, что, как она знала, было довольно шатким аргументом.
— Я не понимаю, — сказал Люциус голосом, который показывал, что он действительно понимает, но он собирался заставить ее произнести это по буквам.
Хорошо, тогда она объяснит.
— Я-это я, — сказала она, указывая на себя. — Я хороший человек, добрый человек. Я заслуживаю помощи в трудную минуту.
— Понимаю. - В голосе Люциуса послышались нотки раздражения. — Итак, Гермиона Грейнджер, герой войны и вся золотая девочка, заслуживает помощи, но Люциус Малфой, бывший Пожиратель Смерти, должен быть оставлен гнить, это то, что вы говорите?
— Едва не остался гнить, — заметила Гермиона. — Просто вышел немного остудить пятки в коридоре, вот и все.
Глаза Люциуса не выражали эмоций.
— В таком случае Вы не будете возражать, если вас оставят в коридоре. Доброго вечера, мисс Грейнджер. - Он коротко кивнул и повернулся на каблуках.
Черт! Он действительно собирался уйти.
— Нет! Подождите, Мистер Малфой, подождите, пожалуйста. — Гермиона напряглась до предела, пытаясь последовать за ним. — Я ведь не бросила Вас, правда? Не под омелой и не гнить в Азкабане. Пожалуйста, не оставляйте меня здесь. — Гермиона почувствовала, как у нее задрожали губы. — Сегодня Рождество.
Люциус остановился оставаясь стоять к ней спиной.
— Почему? — в конце концов спросил он.
— Что почему?
— Почему, после всего, что случилось. После всего, что Вы пережили, Вы дали показания в мою пользу?
— О. — Гермиона пожала плечами, хотя он все еще не смотрел на нее. — Я не давала показаний в Вашу защиту. Я просто сказала правду.
— И что это была за правда?
— Когда мы были у вас под стражей, Вы были без палочки и не в состоянии помочь или помешать нам уйти, и что во время битвы в Хогвартсе Вы были слишком заняты местонахождением вашего сына, чтобы даже подумать о сражении. Вы держались подальше от войны, Мистер Малфой.
Мужчина медленно повернулся и смотрел на нее в течение длительного времени. Гермиона смотрела на него так смело, как только могла, хотя обжигающий взгляд этих серых глаз было трудно вынести.
— Моя бывшая жена устраивает новогоднюю вечеринку. Я хочу, чтобы Вы пошли со мной.
Гермиона была ошеломлена. Она продолжала смотреть на него с открытым ртом.
— «Да» или ” нет”, Мисс Грейнджер. У меня нет времени на всю ночь.
— Почему? — в конце концов спросила она.
— Что почему? — Он повторил ее предыдущий вопрос.
— Почему Вы хотите, чтобы я пошла?
Он закатил глаза и ответил с едким сарказмом:
— Потому что я был тайно влюблен в Вас в течение многих месяцев, и ни одна из моих попыток привлечь Ваше внимание не увенчалась успехом! Почему — не Ваше дело. Да или нет?
Гермиона на минуту задумалась. Возможно, это был тщательно продуманный заговор, чтобы похитить и убить ее, но мужчина не казался способным на убийство в эти дни. Он был более деловым и профессиональным. Она удостоверится, что ее друзья знают, где она, и это будет интересное представление о высших эшелонах чистокровного общества. Люциус нетерпеливо постукивал ногой по ковру.
— Это было простое приглашение, Мисс Грейнджер. Я не могу понять, почему это требует такого обдумывания.
— Я приду.
Представляла ли она блеск триумфа, вспыхнувший в его глазах?
— Отлично.
Люциус шагнул вперед и, явно не желая давать ей возможности отступить, заключил девушку в объятия. Он прогнул Гермиону так, что ее позвоночник заскрипел, а потом его губы коснулись ее губ, и, о сладкий Мерлин, это произошло снова.
В ушах у нее зазвучали фанфары. Сотни дам в шароварах танцевали канкан, и огромные волны разбивались о белый песок пустынного пляжа, когда его рот прижимался к ее губам. На этот раз Люциус действовал более тщательно. Несмотря на то, что он утверждал, что ему нужно быть где-то еще, он поцеловал ее так, словно у них было все время в мире. Его губы были греховно мягкими, когда они ласкали каждый дюйм ее рта. Одна рука вонзилась в волосы на затылке, чтобы расположить ее под правильным углом, и ее бедра прижались к его. Вечерний холод снова прокрался в коридор, но Люциус был обжигающе горяч, и Гермиона не могла не прижаться к нему еще теснее.
Почти не раздумывая, она приоткрыла губы и издала звук удивления, когда его язык проник в ее рот. В прошлый раз такого точно не было. И его зубы не сомкнулись вокруг ее нижней губы, и его большая рука не лежала так уверенно на ее попе. И она не могла ничего сделать, кроме как поцеловать его в ответ, потому что поцелуй был как первый бокал шампанского на свадьбе или первый кусочек багета, разогретого в духовке, густо намазанной соленым маслом. Это было восхитительно и снисходительно и не совсем хорошо для нее, и Гермиона просто хотела большего. Где-то далеко на расстоянии она слышала, как шумит бой курантов. На двенадцатом ударе Люциус мягко отпустил ее, на мгновение задержав пальцы в ее волосах.
Гермиона уставилась на него, слегка задыхаясь. Затем она опустила веки, потому что совершенно не знала, что делать или говорить, и вся эта встреча стала слишком интимной для нее.
— Счастливого Рождества, Мисс Грейнджер. — Тепло его слов немного смягчило боль, когда он отпустил ее. — Увидимся в канун Нового года. Он еще раз прижался губами к ее губам в коротком крепком поцелуе, а затем вышел из-под омелы и повернулся, чтобы уйти. Он помедлил секунду, потом обернулся. — Меня может заинтересовать один из этих ублюдочных котят. Пришлите сову, если будет белый. Он повернулся на каблуках и зашагал по коридору, прежде чем Гермиона успела ответить.
========== Глава 3 Хогманай ==========
В некоторых западных культурах принято целоваться в полночь в канун Нового Года. Некоторые придерживаются суеверия, что неспособность поцеловать кого-то гарантирует год одиночества.
Новогодние традиции
— Каково это, когда ты целуешь Гарри? - Гермиона старалась говорить небрежно и, чтобы не смотреть на Джинни, сделала глоток глинтвейна.
— Липко, как правило.- Голос Джинни был немного приглушён, когда она заговорила, обхватив несколько рук Кирби*, которые она зажала между губами для безопасности.
— Липко?
— МММ. Джеймс хотел бы стоять между нами как можно больше. — Джинни мягко вставила Кирби в прическу, которую она сейчас создавала в волосах Гермионы.
— Ну ладно. Я вижу, это была не та информация, которую ты искала, Гермиона.
— Но когда Джеймса нет рядом…или когда вы были вместе, как это было тогда? — Она смотрела в зеркало, как взгляд Джинни стал удаляться.
— Когда мы были подростками, это было восхитительно. Сначала казалось, что каждый поцелуй был украден и может стать нашим последним. Это было невероятно. - Она снова вцепляется в кудри Гермионы. — Но дело было не только в поцелуях. Тогда, при виде Гарри, я чувствовала себя так, будто меня ударили в живот. — Она улыбнулась и сделала глоток своего напитка. — Эти чувства не длятся вечно, во всяком случае, по моему опыту, но поцелуи все еще прекрасны. — Она глупо улыбнулась и отвела взгляд, слегка покраснев. — А почему ты спрашиваешь?