— О, во имя пирога с патокой! Что там еще?
Схватив в одну руку парасоль, а в другую сумку, леди Маккон выскочила в коридор. Было очень темно — лампы еще не зажигали. Только снизу, из мастерской, струился теплый свет.
На верхней площадке лестницы Алексия столкнулась с Флутом.
— Мадам Лефу и месье Труве обсуждали разные вопросы, связанные с часами, пока вы отдыхали, — негромко сообщил он ей.
— Не могли же они при этом поднять такой тарарам.
Что-то с грохотом ударилось во входную дверь. Если в Лондоне магазины и мастерские стояли открытыми до поздней ночи ради посетителей из числа оборотней и вампиров, парижане не только закрывали свои заведения еще до захода солнца, но и надежно запирали двери для защиты от вторжения сверхъестественных клиентов.
Алексия с Флутом кубарем скатились вниз по лестнице — если такое выражение уместно, когда речь идет о почтенном дворецком и о беременной женщине, занимающей в обществе высокое положение. И на полпути к мастерской леди Маккон пришло в голову, что местная привычка запирать двери, пожалуй, имеет под собой основания, поскольку в этот момент туда же вломились, сорвав дверь с петель, четыре здоровенных вампира. Клыки у них выразительно торчали, и вид их никак не располагал к вежливому знакомству.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ЧТО ХУЖЕ ВСЕГО В ВАМПИРАХ
«Хуже всего в вампирах, — думал профессор Лайалл, протирая стеклокуляры носовым платком, — то, что они слишком концентрируются на деталях». Вампиры любят хитрые комбинации, но стоит чему-то пойти не по плану, как они опускают руки, не в силах ничего поделать с наступившим хаосом. В таких случаях они впадают в панику и прибегают к чрезвычайным мерам, которые решительно не способствуют успеху изящно задуманного плана.
— Где же наш прославленный альфа? — спросил Хемминг, усаживаясь за стол и накладывая себе на тарелку горку ломтиков ветчины и копченую рыбу. Обычные люди в это время садятся ужинать, а оборотни приступают к завтраку. А поскольку за завтраком обслуживания не предполагалось, слуги просто принесли и поставили на стол горы еды, предоставив членам стаи и клавигерам самим позаботиться о себе.
— Сидит в камере уже сутки и пытается протрезветь. Вчера вечером он был так пьян, что превратился в волка. Пришлось упрятать его в подземелье, лучшего места не нашлось.
— Черт возьми.
— Женщины кого угодно могут до этого довести. С ними лучше вовсе дела не иметь, если хотите знать мое мнение.
В комнату вошел Адельф Блубаттон, а за ним — Рэйф и Фелан, двое младших членов стаи.
Ульрик, молча жевавший отбивную на другом конце стола, поднял глаза.
— Никто не спрашивал вашего мнения. Ваши предпочтения и так всем известны.
— Некоторые слишком узколобы.
— Вернее сказать, некоторые слишком неразборчивы.
— Мне всё быстро приедается.
Сегодня все были не в духе — обычное дело перед полнолунием.
Профессор Лайалл тщательнейшим образом протер стеклокуляры и надел их. Взглянул на стаю сквозь увеличительное стекло.
— Джентльмены, позвольте мне заметить, что ваши предпочтения лучше обсудить в клубе. Я, во всяком случае, не для того вас сюда созвал.
— Да, сэр.
— Вы обратили внимание, что клавигеры не приглашены?
Бессмертные джентльмены закивали. Они понимали, что это значит: Лайалл хочет обсудить какой-то серьезный вопрос в узком кругу. Обычно клавигеры всюду совали свои носы. Когда вас окружают по большей части безработные актеры, притом сразу несколько десятков, это заметно отражается на вашей личной жизни, а именно — она становится не вполне личной.
Все оборотни, сидевшие за большим обеденным столом, склонили головы набок, открыв шеи перед бетой.
Профессор Лайалл, видя, что всеобщее внимание наконец приковано к нему, открыл собрание.
— Поскольку наш альфа все еще блистает на новом славном поприще безмозглого идиота, мы должны готовиться к худшему. Я хочу, чтобы двое из вас оставили свои воинские обязанности и помогли БРП справиться с дополнительной нагрузкой.
Никто не усомнился в праве профессора Лайалла вносить изменения в статус-кво. В какой-то момент каждый член стаи Вулси пробовал потягаться с Рэндольфом Лайаллом, и всем им пришлось убедиться, что подобные посягательства чреваты серьезными проблемами. В результате все пришли к единому мнению, что хороший бета не менее ценен, чем хороший альфа, и можно только радоваться, что им посчастливилось и с тем и с другим. Правда, сейчас альфа определенно сошел с рельсов. А между тем репутацию и положение первой стаи Англии то и дело приходилось отстаивать.
Профессор Лайалл продолжал:
— Ульрик и Фелан, лучше всего, если это будете вы. Вы уже знакомы и с документацией БРП, и с порядком работы. Адельф, вы возьмете на себя дела военные и примете все необходимые меры, чтобы компенсировать отсутствие Чаннинга.
— Он тоже запил? — поинтересовался кто-то из молодняка.
— М-м-м… Нет. Полагаю, он никому из вас не сказал, куда направляется?
Ответом на этот вопрос было молчание, нарушаемое только негромким чавканьем и хрустом.
Лайалл поправил стеклокуляры на переносице и взглянул сквозь них на свою чашку чая.
— Нет? Я так и думал. Отлично. Адельф, вам придется договориться в полку, чтобы должность Чаннинга временно передали наиболее подходящему офицеру. Вероятно, это будет смертный, — бета посмотрел на Адельфа. Тот носил чин лейтенанта и имел обыкновение преувеличивать свои способности и приуменьшать чужие. По правде говоря, опыта у него и впрямь было на полвека больше, чем почти у всех остальных, но субординацию необходимо соблюдать. — Вы будете подчиняться его приказам точно так же, как приказам старшего по званию сверхъестественного. Вам ясно? Если возникнет вопрос о ненадлежащем использовании способностей стаи или о неразумном риске в силу предрассудков, касающихся бессмертных, обращайтесь напрямую ко мне. Никаких дуэлей, Адельф, даже в самых крайних обстоятельствах. То же касается и всех остальных.
Профессор Лайалл снял стеклокуляры и обвел сидящих за столом крупных мужчин грозным взглядом.
Все опустили головы и всецело сосредоточились на еде.
— Чрезмерное пристрастие к дуэлям вредит репутации стаи. Есть вопросы?
Вопросов не было. Сам профессор Лайалл носил чин подполковника Колдстемской гвардии, хотя последние полвека ему редко приходилось исполнять воинский долг. Порой бета начинал сожалеть, что так редко бывает в полку и что работа в БРП потеснила офицерские обязанности. Но даже он, человек весьма предусмотрительный, не предвидел такого казуса, чтобы полк стоял в графской резиденции в отсутствие майора Чаннинга и, можно сказать, в отсутствие самого графа.
На этом профессор Лайалл решил закончить совещание и дать стае поесть без помех. Все нервничали и вели себя довольно беспокойно. Лорд Маккон умел усмирять их одним своим присутствием. Профессор Лайалл выстоял бы в поединке против каждого в отдельности, но не обладал такой мощной харизмой, чтобы держать под контролем всех сразу, и понимал: если его светлость продолжит беспробудно пить, проблемы с большой вероятностью могут возникнуть не только снаружи, но внутри стаи. Если только формальдегид в Англии не закончится раньше.
Когда джентльмены завершали свой завтрак, послышался робкий стук в запертую дверь. Профессор Лайалл нахмурился: он ведь распорядился, чтобы их не беспокоили.
— Да?
Дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошел весьма встревоженный чем-то Рампет. В руках у нового дворецкого был медный поднос, на котором лежала единственная визитная карточка.
— Прошу прощения, профессор Лайалл, сэр, — проговорил дворецкий. — Я помню, вы сказали — только в экстренных случаях, но клавигеры не знают, что делать, а прислуга в волнении.
Профессор Лайалл взял карточку и прочитал:
«Сандалиус Ульф, барристер. Ульф, Ульф, Рендоффлип и Ульф. Топшем, Девоншир». А внизу очень мелкими буквами было напечатано еще одно слово: «Одиночка».
Бета перевернул карту. На оборотной стороне — кровью, как положено, — была начертана роковая фраза: «Назовите вашего секунданта».