— Вампиры есть вампиры.
— Вот именно, милорд, вот именно.
За невозмутимостью профессора Лайалла скрывалось искреннее беспокойство. Он встречался с Биффи — именно его следовало считать пропажей — всего раз или два, но этот трутень ему нравился. Признанный любимец лорда Акелдамы был жизнерадостным, спокойным и дельным малым. Он искренне любил своего скандального хозяина и пользовался его ответной любовью. Похитить его — это был просто верх неприличия со стороны кормчего. Главный неписаный закон сверхъестественных запрещал цинично красть чьих-то людей. Оборотни не покушались на чужих клавигеров, поскольку хранители ключей обеспечивали безопасность всего остального населения. И вампиры не перехватывали чужих трутней, потому что просто не принято в цивилизованном обществе отнимать друг у друга еду. Как можно! И однако теперь у БРП имелись свидетельства очевидцев, подтверждающие, что кормчий именно так поступил с лордом Акелдамой. Бедняга Биффи.
— Ее величество готова принять вас, лорд Маккон.
Граф распрямил спину.
— Отлично.
Профессор Лайалл оглядел своего альфу, проверяя, все ли в порядке с его одеждой.
— И ведите себя как следует.
Лорд Маккон мрачно покосился на него.
— Мне уже приходилось встречаться с королевой, знаете ли.
— О, конечно, знаю. Поэтому и напоминаю вам о приличиях.
Лорд Маккон оставил слова беты без внимания и последовал за лакеем, чтобы предстать перед очами прославленной королевы Виктории.
Дело кончилось тем, что венценосная особа выдала своему подданному санкцию на операцию по спасению Биффи. Она отказывалась верить в причастность кормчего к исчезновению молодого человека, но полагала, что, если трутень и в самом деле похищен, граф, как глава лондонского отделения БРП и главный сандаунер, должен принять меры. Однако, зная не понаслышке о приверженности вампиров, пусть даже отщепенцев, правилам и своеобразному кодексу чести, королева считала совершенно невероятным, что кто-то из них мог позаимствовать чужого трутня.
— Но если предположить, ваше величество, что такой редчайший случай все же произошел? И из-за этого лорд Акелдама снялся с места со своими трутнями.
— Что же, невероятные события иногда случаются. Беритесь за дело, лорд Маккон, беритесь за дело.
— Я все время забываю, что она такого маленького роста, — сказал его светлость профессору Лайаллу, когда они в тот же вечер «взялись за дело». Получив молчаливое разрешение королевы применить «Галан Тё-Тё», лорд Маккон как раз сейчас его чистил и заряжал. Это был изящный маленький револьвер, увесистый, с квадратной рукояткой, снабженный деревянными пулями, покрытыми серебром, — сандаунерская модель, предназначенная для убийства как смертных, так и вампиров с оборотнями. Граф собственноручно смастерил водонепроницаемую, промасленную кожаную кобуру, которую носил на шее, чтобы револьвер был под рукой всегда, независимо от облика. Поскольку следовало поспешить, разумнее всего было обратиться и бежать по улицам Лондона на четырех лапах.
Они выяснили, что Биффи держат в довольно фантастическом месте заточения. Лорд Маккон до сих пор не мог примириться с тем, что БРП не имело представления о существовании этого сооружения. По словам верного агента, это шар диаметром в человеческий рост, сделанный из стекла и латуни, с припаянной сверху большой трубкой. Через трубку поступает воздух для дыхания, поскольку шар находится в подводном положении, а вернее, болтается у самого дна в густом иле и всяческой грязи посреди Темзы, прямо под Железнодорожным мостом Чаринг-Кросс, возле Букингемского дворца.
Когда они добрались до цели, лорд Маккон без колебаний спрыгнул с недавно построенной набережной Виктории в грязную воду. Профессор Лайалл был более брезглив и оттого дольше медлил. Многообразная мерзость, которую несла с собой Темза, ничем не могла повредить оборотню, но при мысли о запахе, который неизбежно будет ему сопутствовать после этого — аромат мокрой псины с нотками гнилой воды, — его передергивало. Фу!
Над поверхностью показалась пятнистая голова лорда Маккона с прилизанной, как у тюленя, шерстью; он властно рявкнул на своего бету. Профессор Лайалл стиснул зубы и неуклюже прыгнул в воду, вытянув от отвращения все четыре лапы. Вместе, похожие издалека на двух бродячих собак, бросившихся в реку за палкой, они поплыли под мост.
Они знали, что искать, и потому быстро заметили трубку, идущую вдоль опоры моста. Она тянулась вверх, уходя далеко за приливную отметку. Судя по всему, через нее же подавали и еду и воду. Что ж, по крайней мере, у кормчего не было намерения убить Биффи. И все же он подошел к делу довольно легкомысленно. Если вдруг трубку своротит порывом шального ветра, если на нее налетит какая-нибудь потерявшая управление лодка или какое-нибудь любопытное животное заберется по ней наверх и перекроет отверстие, Биффи задохнется.
Лорд Маккон нырнул под воду, чтобы рассмотреть хитроумное сооружение. В облике волка это было нелегко, и вообще разглядеть что-нибудь в темной воде непросто. Но граф обладал сверхъестественными способностями, да и волчье ночное зрение помогало. Он вынырнул с довольным видом и высунул язык.
Профессора Лайалла передернуло от одной мысли, что этот язык находится так близко от Темзы.
Лорд Маккон, поскольку он был все-таки альфой стаи Вулси и знал толк в подобных вещах, прямо здесь, в Темзе превратился из волка, по-собачьи шлепающего лапами по воде, в крупного мужчину. Проделал он это виртуозно — у него даже голова не ушла под воду. Профессор Лайалл подозревал, что его светлость отрабатывал этот маневр в ванне.
— Там, внизу, весьма занимательное сооружение — что-то вроде механического яйца по-шотландски. Биффи пока живой, но я ума не приложу, как его оттуда достать, — разве только разломать эту чертову штуковину и вытащить парня наверх. Как думаете, выживет человек под водой столько времени? Кажется, этот шар ни крюком не подцепишь, ни шкив к нему не приспособишь, ни сетку не подсунешь — даже если бы мы прихватили что-то подобное с собой.
Профессор Лайалл переступил через свою брезгливость и тоже превратился. У него это вышло не так ловко, как у лорда Маккона: он медленно погрузился под воду, а потом выскочил на поверхность, сердито отплевываясь, под веселым взглядом альфы.
— Можно было бы совершить набег на лабораторию мадам Лефу, но, полагаю, время слишком дорого. Мы же оборотни, милорд. Мускулы — наша сильная сторона. Если сумеем быстро разломать шар, то и Биффи вытащим наверх без большого вреда.
— Хорошо бы — потому что, если я ему что-нибудь поврежу, жена мне потом житья не даст. Если вообще станет со мной разговаривать. Она ужасно привязана к этому Биффи.
— Да, я припоминаю. Это ведь он помог устроить свадьбу.
— Правда? Ну так что скажете? На счет три? Раз, два, три!
Оба набрали в грудь воздуха и нырнули на глубину, к шару.
Состоял он из двух половин, нижней и верхней, соединенных гигантскими металлическими обручами, которые были туго прикручены друг к другу. От них тянулась сетка-решетка с вставленными в ячейки стеклами, но каждая ячейка была слишком мала, чтобы человек мог протиснуться сквозь нее. Оборотни принялись откручивать болты так быстро, как только могли. Вскоре под действием исполинского воздушного пузыря верхнее полушарие начало потихоньку всплывать, и в образовавшуюся на «экваторе» щель хлынула вода.
Профессор Лайалл увидел перепуганное лицо Биффи, заросшее недельной щетиной, его широко распахнутые голубые глаза. Сам он ничего поделать для собственного освобождения не мог, только барахтался в поднимающейся воде, стараясь держать голову над поверхностью и как можно ближе к дыхательной трубке.
Вытащив два болта, оборотни втиснулись между полушариями и начали давить, напрягая мускулы до боли, чтобы разломать конструкцию. Металл гнулся, стекла трескались и вылетали.
И даже в этом хаосе профессор Лайалл уловил какие-то посторонние звуки и через несколько мгновений краем глаза увидел, как граф выскочил из шара, стремительно отплыл в сторону, а потом принялся совершать резкие движения вверх-вниз и вправо-влево. Но внимание Лайалла было по-прежнему сосредоточено на Биффи. Бета оттолкнулся обеими ногами от края сооружения, нырнул к трутню, ухватил его за талию и, с силой оттолкнувшись еще раз, рванулся наверх, к поверхности.