В этот момент, когда профессору Лайаллу казалось, что ничего хуже случиться уже не может, раздался громкий стук в дверь кабинета, а потом ее распахнули, не дожидаясь позволения.
— Что?..
Теперь настал черед профессора Лайалла поднимать глаза в потолок от избытка чувств.
— Ее королевское величество королева Виктория желает видеть лорда Маккона.
Королева Виктория шагнула через порог и заговорила еще на ходу:
— Его здесь нет, не так ли? Негодяй!
— Ваше величество! — профессор Лайалл поспешно вскочил из-за стола и отвесил самый нижайший и церемоннейший поклон, на какой только был способен.
Английская королева, обманчиво приземистая и смуглая, обвела кабинет властным взглядом, словно такой крупный предмет, как лорд Маккон, мог спрятаться где-нибудь в углу или под ковриком. Ее взгляд остановился на заплаканном лице Биффи, явно нагого, если не считать одеяла, лежащего в объятиях пэра Англии.
— Что это такое? Сантименты! Кто это там? Лорд Акелдама? Право, сейчас совсем не до этого. Извольте немедленно взять себя в руки.
Вампир вскинул голову, прижался щекой к щеке Биффи и прищурился, глядя на королеву. Затем мягко выпустил бывшего трутня из объятий, встал и поклонился — ровно так, как того требовали приличия, ни на йоту ниже.
Биффи, со своей стороны, был в полной растерянности. Он не мог встать, не обнажив какую-нибудь часть своего тела, и лежа выразить почтение приличествующим случаю образом тоже не мог. Он в отчаянии смотрел на королеву.
Профессор Лайалл пришел ему на помощь.
— Прошу вас извинить… э-э-э… — бета запнулся, вспомнив, что до сих пор не знает настоящего имени Биффи, — нашего юного друга. Выдалась трудная ночь.
— Это мы уже поняли. Так, значит, это тот самый трутень? — королева устремила на Биффи испытующий взгляд. — Деван сказал, что вы, молодой человек, были похищены нашим кормчим. Это серьезное обвинение, весьма серьезное. Это правда?
Биффи, приоткрывший рот в благоговейном ужасе, сумел лишь безмолвно кивнуть.
Лицо королевы выражало в равной мере облегчение и досаду.
— Что ж, по крайней мере, в этом лорд Маккон не ошибся.
Она перевела острый взгляд на лорда Акелдаму.
Вампир с небрежным задумчивым видом поправлял манжеты своей рубашки, стараясь, чтобы они лежали идеально ровно. Он не смотрел королеве в глаза.
— Можете ли вы сказать, лорд Акелдама, что смерть — справедливое наказание за похищение трутня у другого вампира? — будничным тоном поинтересовалась королева.
— Я бы сказал, что оно несколько чрезмерно, ваше величество, но в горячке момента такое иногда случается. Это произошло ненамеренно.
Профессор Лайалл не верил своим ушам. Лорд Акелдама защищает лорда Маккона?
— Хорошо. В таком случае графу не будет предъявлено никаких обвинений.
Лорд Акелдама вздрогнул.
— Я не сказал, что… то есть помимо этого он ведь трансформировал Биффи.
— Да-да. Превосходно, мы всегда рады новому оборотню, — королева милостиво улыбнулась ошеломленному Биффи.
— Но он мой!
Тон вампира заставил королеву нахмуриться.
— Мы не видим причин поднимать такой шум, лорд Акелдама. У вас осталось еще много таких, как он, не так ли?
Вампир от изумления умолк, и этой заминки было достаточно, чтобы королева продолжила свою речь, не обращая никакого внимания на его потрясенный вид.
— Мы полагаем, что лорд Маккон отправился на поиски своей жены? — Кивок профессора Лайалла. — Хорошо, очень хорошо. Мы восстанавливаем ее в должности маджаха — заочно, разумеется. Мы уволили ее по совету кормчего и теперь видим, что он, вероятно, продвигал таким образом свои собственные тайные планы. Много веков подряд Вальсингам был безупречным советником двора. Что могло довести такого человека до такой крайности?
Воцарилась тишина.
— Это не риторический вопрос, джентльмены.
Профессор Лайалл откашлялся.
— Я полагаю, это может иметь отношение к будущему ребенку леди Маккон.
— Да?
Профессор Лайалл повернулся к лорду Акелдаме и многозначительно посмотрел на него.
По его примеру королева Англии сделала то же самое.
Никто и никогда не мог бы обвинить лорда Акелдаму в суетливости, но под таким пристальным вниманием он, кажется, и впрямь слегка разволновался.
— Так что же, лорд Акелдама? Вы ведь знаете, не так ли? В противном случае ничего этого не произошло бы.
— Вы должны понять, ваше величество: записи вампиров восходят к временам римлян, и за все это время в них есть лишь одно упоминание о подобном ребенке.
— Продолжайте.
— И в том случае она была дитя душесоски и вампира, а не оборотня.
Профессор Лайалл закусил губу. Как могли ревуны не знать об этом? Они ведь хранители истории, они должны знать обо всем на свете.
— Продолжайте!
— Самое мягкое слово, какое нашлось у нас для этого существа, — душекрадка.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
БОЖЬИ КОРОВКИ ПРИХОДЯТ НА ПОМОЩЬ
Алексия отличалась редкостным упрямством. Уговорить немецкого ученого было нелегко, пришлось долго торговаться, но в конце концов логически правильно продуманный подход решил дело.
— Мне скучно.
— Это не моя забота, женская особь.
— Речь идет о моем наследии, понимаете?
— Та, и что же?
— Я думаю, что способна отыскать то, что ускользнуло и от вас, и от тамплиеров.
Нет ответа.
— Я читаю по-латыни.
Немец надавил ей на живот.
— В самом деле? О-о-о, вы хорошо образованы.
— Для женщины?
— Для бездушной. Записи тамплиеров утверждают, что отродья дьявола неспособны к философии.
— Видите ли, я — другое дело. Я наверняка что-нибудь найду. — Маленький немец достал из футляра стетоскоп и начал старательно прослушивать ее живот. — Говорю вам, у меня великолепные навыки исследователя.
— А вы тогда замолчите? — Алексия с готовностью закивала. — Я постараюсь, та?
Позже в тот же день двое нервных молодых тамплиеров принесли ей несколько древних свитков и ведерко со свинцовыми табличками. Очевидно, они получили приказ следить за сохранностью этих вещей, поскольку заперли дверь изнутри, а потом уселись на пол и, к изумлению Алексии, пока она читала, вышивали на носовых платках красные кресты. То ли развлекались подобным образом, то ли отбывали какую-то повинность. Это отчасти объясняло такое обилие вышитых красных крестов в храме. А ведь лорд Акелдама ее предупреждал. Как глупо — признать очевидное только сейчас, когда уже поздно.
Свитки Алексия отложила — свинцовые квадратики заинтересовали ее гораздо больше. Вырезанные на них значки оказались начертанными на латыни проклятиями. Правда, латынь Алексия изрядно подзабыла, и сейчас ей очень не помешал бы какой-нибудь словарь, однако постепенно дело пошло на лад, включилась память, и она сумела-таки прочесть первую табличку. А с другими после этого разобралась без особого труда. В большинстве из них упоминались призраки, и предназначались они либо чтобы заставить кого-то страдать после смерти, сделавшись призраком, либо чтобы изгнать из дома поселившегося в нем полтергейста. Особой пользы в этих табличках и начертанных на них заклятиях не просматривалось, зато время летело незаметно.
Алексия подняла глаза, когда в ее камеру вошел господин Ланге-Вильсдорф для очередной серии исследований.
— А, — сказала она, — добрый день. Спасибо, что похлопотали и мне удалось взглянуть на эту замечательную коллекцию. Оказывается, таблички с проклятиями так часто посвящались сверхъестественным! Я и не подозревала об этом — в распространенных у нас исследованиях пишут, что римляне призывали на головы врагов гнев воображаемых демонов и богов, а не реальных сверхъестественных. Очень, очень интересно.
— Нашли что-нибудь полезное, женская особь?
— Ой! — Немец кольнул ее в руку шприцем. — Пока что все они касаются призраков. Изгнание, превращение после смерти… Видно, римляне очень опасались именно этого вида сверхъестественных. Интересно почему?