В тот день Калвин пригласили смотреть на процессию Середины лета из покоев Килы. Третья принцесса всегда была в центре всего, даже в плане комнат, и из галереи снаружи был прекрасный вид на весь парад.
- Прости, что не смогу быть с тобой, милая, - с сожалением сказала Кила, - но у меня есть роль. Было бы приятно смотреть, как все проходят мимо! Но тогда, конечно, я не смогла бы увидеть самое прекрасное создание из всех – себя! Это бриллиантовое колье милое, да? Или лучше сапфиры?
Теперь Калвин, Халасаа и Мика сидели у края галереи с другими зрителями. Мика так склонилась над перилами, что Калвин боялась, что она свалится на голову пятому принцу.
- Смотри! У него золото в волосах! Вот это вид! Думаешь, Хебен хотел бы это увидеть? Посмотри на того! У него перчатки доходят почти до шеи! – радостно пища, она повернулась дернуть Калвин за руку, но запуталась и впилась в рукав незнакомца.
Пожилой джентльмен в алом и золотом отпрянул, насколько позволяла толпа, и посмотрел свысока не на Мику, а на Калвин. Мику он вообще не замечал.
- Прошу прощения, сэр, - поспешила сказать Калвин.
- Леди, что не держат слуг под контролем, не должны портить парад для остальных, - заносчиво произнес джентльмен.
- Этого не повторится, - сказала Калвин, отодвигая Мику за себя.
- Говорят, жители пустынь никогда не моются, - джентльмен сморщил нос. – У них нет на это воды.
- Мы чистые, как вы, - парировала Мика. – Даже чище, ведь не прячемся за запахами духов, - она хмуро посмотрела на мужчину, от которого сильно пахло чем-то странным.
- Мика! – прошипела Калвин, но мужчина, к счастью, отошел и не услышал ее. – Мика, иди в наши комнаты, если не можешь молчать.
- Ты все время мне тут приказываешь, - ворчала Мика. – Ты так боишься этих наглецов, что думаешь, что и я должна их бояться. Тебе-то хорошо, - едко добавила она. – Ты высокая, тебе видно. А я ничего не вижу!
Да, Халасаа и Калвин отлично видели придворных в Длинной галерее. Там были леди в замысловатых нарядах, волосы были собраны так высоко, что они старались не шевелить головами. Там были лорды и принцы в одежде воинов, которая не бывала в бою веками: неестественно яркие и начищенные нагрудники, изогнутые мечи, резные наручи, их волосы тоже были уложены сверху. Музыканты собрались во дворе, тихо настраивали флейты, начали тихо бить в барабаны.
Амагис, серьезный и зловещий в своем черном, стоял недалеко от третьей принцессы в серебряно-золотом одеянии. Калвин взглянула на Мику, а та тихо запела. Даже Халасаа едва слышал ее в гуле взволнованной толпы. В галерее внизу украшение на вершине прически Килы дрогнуло. Та испуганно ощупала волосы, опустила руки, убедившись, что все в порядке. Калвин поняла, что ее очередь, и посмотрела на седьмую принцессу за ней.
Халасаа посмотрел на Калвин, его глаза сияли.
- Бросаешь вызов? – прошептала Калвин. Она ощущала себя шаловливой маленькой девочкой, какой была в Антарисе. И она хотела показать Мике, что совсем не боялась. Она запела две быстрые ноты, высокая и чистая песня ветра.
Гребень зашевелился, повернулся и выпал, стукнул о землю. Волосы Килы упали на ее лицо. Она отчаянно схватила волосы, словно могла пальцами в перчатках удержать завитки на месте. Но ее волосы уже спутались, став гнездом. Покраснев от гнева, принцесса убежала из галереи под смех, что стал громче без нее. Многие в дворце не любили Килу.
Мика скрыла смех ладонями.
Халасаа покачал головой.
Она не простит это унижение.
- Хорошо, что она не знает, кто это сделал, - Калвин немного стыдилась, но не смогла сдержать смех. Она не видела, как Амагис учуял магию и поднял резко голову, как ворон при виде добычи.
Музыканты не ожидали смятения, но сели и заиграли. Шепот толпы утих, зрители на балконе увидели, что прибыла семья императора.
Первыми шли императрицы – их было семь. Самая старшая жена в желто-лиловом одеянии была старой и морщинистой. Она утомленно прислонялась к резному креслу, которое несли два крупных слуги. Ее волосы, выкрашенные в черный, делали ее лицо еще старее, ее губы и глаза были так сильно накрашены, что Калвин видела их даже издалека. Первая императрица была возраста Марны, но Высшая жрица выглядела достойнее, и ее лицо носило годы опыта и мудрости с гордостью.
Младшие императрицы следовали друг за другом, их несли в резных креслах. Некоторые были популярнее других, все они были из разных Кланов. Разные части толпы радовались императрицам. Самая младшая жена, Седьмая, была беременна. У нее выпирал большой живот, и ее лицо было опухшим и печальным. Она предпочла бы лежать в комнате на подушках, а не участвовать в параде и пире. Калвин сочувствовала ей, девушка на вид была не старше Мики.
А потом шли принцессы. Кила привела волосы в порядок и поспешила на парад. Даже с чуть спутанными волосами она была самой красивой и хорошо одетой принцессой из десяти. Остальные рядом с ней были бледными. Толпа громко вопила ей. Мика ткнула Калвин локтем.
- Остальные принцессы кисло выглядят, да? – прошептала она.
Потом шли принцы, и их был целый отряд. Самис когда-то был среди них, вспомнила Калвин. Было сложно представить его, властного и наглого, среди этой толпы. Он всегда хотел быть первым, выделяться. Пятьдесят принцев шагали в сверкающей броне, одинаковые на вид, и Калвин почти ощущала его недовольство. Первый принц с золотым обручем на голове шагал впереди остальных, он не был самым старшим, сильным или красивым, но как-то завоевал расположение императора и был назначен наследником отца. Он был пухлым и избалованным, самодовольно улыбался.
Мика прошептала:
- Почему принцев так много, а принцесс всего десять?
- Хебен говорил, - тихо сказала Калвин, - что они следили, чтобы принцесс не было много.
Глаза Мики расширились.
- Они убивали их?
- Шш! Они зовут это подношением пустыне…
- Ужасно! – громко сказала Мика и хмуро оглядела толпу. – Убийцы! – яростно буркнула она.
Наступил черед императора. Толпа притихла, пока проходил Его величество. Не было криков и аплодисментов, как при параде его жен и детей, толпа зрителей молчала. Люди сняли перчатки и подняли их над склоненными головами, как флаги, выражая уважение. Калвин спешно сняла свои перчатки и сделала так же. Никто не смотрел на лицо императора. Но Калвин было так любопытно, что она не удержалась и взглянула на фигуру в большом резном кресле, которое медленно несли вперед.
Она много слышала о старости и слабости императора, но все еще поразилась морщинистой фигуре с желтым, как бумага, лицом, в кресле, что возвышалось над ним. Он был не больше ребенка, одежда была ему велика, он поглядывал без интереса на тихую толпу в извилистых коридорах. Он прошел мимо Калвин и остальных и поднял голову. Он встретился взглядом с Калвин, и она невольно поежилась, ведь его глаза были такими же, как у Самиса: темными, жестокими и беспощадными. Его холодный взгляд будто говорил: «Кто ты, чтобы глазеть на меня?».
Она заставила себя смотреть, не дрожа.
«Я – дочь Тариса, колдунья. Я – слуга богини. Я не буду кланяться тебе», - она подумала о голодных людях Терила и ощутила укол гнева. Но она помнила – они убили сына этого мужчины. Ее взгляд опустился.
Толпа молчала, опустив головы, пока шаркали ноги слуг императора. А потом люди стали кашлять, болтать, надевать перчатки и уходить. Теперь пройдет большой мир в банкетном зале.
Мика вытянула руки над головой.
- Тебе лучше идти, Кэл, если хочешь увидеть тот зал. Только сегодня двери открыты.
Калвин сжала губы, она не любила толпы, и эта процессия уже была испытанием. Слушать шум еще полдня было бы невыносимо. Но ничего не поделать.
Она надевала перчатки, когда ощутила это.