«Я тебя не боюсь, как бы ни делали остальные».
Принц остановился перед ним. Один из звездных пророков робко потянул мальчика за рукав, но мальчик стоял. Принц не был высоким, но его большая голова придавала ему внушительный вид. Мальчик и принц смотрели друг на друга. Глаза принца были темными, как небо между звездами, но в них искрились свет и сила. Мальчик задрожал. Он вдруг понял, что этот принц сильнее и опаснее всех магов Черного дворца, если их взять вместе. Но он не мог отвести взгляда, не мог пошевелиться. Этот паралич охватил его и на Испытании. Как и тогда, паралич дал ему незаслуженную награду.
Принц заговорил. Его голос был низким и властным.
- Как тебя зовут, мальчик?
Мальчик вздрогнул от удивления. Его давно не спрашивали об этом, и ему пришлось подумать. Может, его колебание выглядело как дерзость.
- Они зовут меня Дэрроу.
Принц кивнул.
- Меня зовут Самис, - он прижал ладонь к губам и протянул ее в приветствии. Словно во сне, Дэрроу повторил движение. Его сердце колотилось. Он знал, что произошло нечто важное, но не знал, что.
Самиса уже не интересовали звездные пророки и их сложная работа. Он развернулся и ушел с крыши.
На следующий день, как он заказывал подушки для стула и сливы на ужин, Самис потребовал, чтобы Дэрроу прислали к нему напарником в его работе.
- Только этот мальчик не боится меня, - сказал он.
И Дэрроу во второй раз посчитал себя несправедливо спасенным.
Четыре
Пленники-дети
Калвин упала на колени на белой крыше башни. Ребенок смотрел на нее большими испуганными глазами, но не двигался. Он низко рычал, как испуганное животное. Но Калвин знала, что это не звук животного: это были чары, песня железа. Ребенок пел. Эта песня привлекла Калвин и Халасаа сюда.
Ребенок был таким грязным и худым, что Калвин не могла понять, мальчик это или девочка под спутанными грязными волосами. В одном углу крыши был горшок, откуда поднималась жуткая вонь. Рядом с ребенком была глиняная кружка с водой, самая простая вещь, какую Калвин видела во Дворце.
Калвин протянула руку.
- Я пришла помочь тебе.
Ребенок покачал головой, все еще рыча низкую и едва слышную песню.
- Как тебя зовут? Ты меня понимаешь?
Ребенок кивнул, но взгляд оставался настороженным, пение не прекращалось.
- Я знаю, что ты умеешь говорить, - сказала Калвин. - Я слышу твое пение.
Ребенок убрал тощей рукой прядь волос.
- Не могу прекратить, - шепот был таким тихим, что Калвин пришлось склониться, чтобы услышать, и пение продолжилось.
- Не можешь перестать петь? Почему?
- Дворец падет.
- Но нужно спать и останавливаться для еды и воды.
Девочка покачала головой - Калвин была почти уверена, что это была девочка - в глазах появилась паника.
Калвин мягко спросила:
- Ты - Шада?
Девочка застонала. Она закрыла рот руками, заглушая пение, раскачиваясь. Она смотрела на Калвин с новым выражением - надежда смешалась с ужасом. Слеза покатилась по ее лицу, оставляя след на маске грязи, и упала на крышу.
Калвин придвинулась ближе, стараясь не спугнуть ребенка.
- Хебен послал меня найти тебя. Он здесь, во Дворце. Мы искали тебя и твоего брата. Ты теперь в безопасности, мы о тебе позаботимся, - она вытянула руку, но ребенок отбил ее и замотал головой еще сильнее. - Мы тебя заберем и спрячем, ты теперь в безопасности!
Девочка, Шада, перестала петь и яростно прошептала:
- Нет! Не могу! Он узнает. Если я остановлюсь, он...
- Он? Ты про Амагиса? Он держит тебя здесь? - Калвин усиленно размышляла. Знала ли Кила, что скрывалось за дверцей в комнате? Она отогнала мысль, третья принцесса была слишком поверхностной, чтобы быть вовлеченной в такое. - Идем со мной, - попросила она.
Шада снова покачала головой, тихо пела со слезами на глазах, а потом указала на свои ноги.
Калвин подавила вопль. Ступни девочки были переломаны. Калвин разбиралась немного в ранах и исцелении. Кто-то умело и избирательно ломал кости. Шада не могла бежать или ходить, ведь не могла даже встать.
Калвин коснулась тонкой руки ребенка.
- Император мертв. Двор в хаосе. Это лучший шанс спасти тебя.
Сухие губы Шады не прекращали двигаться, тихое рычание не умолкало, но она медленно кивнула.
- Мой друг может исцелить тебя. Не бойся. Он ждет нас внизу. Смелее. Я отнесу тебя к нему.
Калвин обвила руками хрупкое тело девочки и подняла. Шада закричала от боли и прикусила губу. Пение затихло. Девочка была маленькой, а Калвин - сильной, но она пошатнулась от неожиданного веса.
Шада зашептала тревожно в ее ухо:
- А остальные? Он убьет их! Он поймет, что я замолчала, и придет!
- Ты про других детей?
- Нас пятеро из... из Черного дворца, - она поежилась и уткнулась лицом в плечо Калвин.
Калвин стояла на ярком солнце и размышляла.
- Пять колдунов? Всего пять? А остальные дети?
- Они в Черном дворце. Тут нас только пятеро.
- Их ноги тоже сломаны?
Шада скривилась, будто пытаясь улыбнуться.
- Замки и цепи не могут сдержать колдунов железа.
- Но… зачем вас держать тут вот так? Кто так жесток?
Шада вгляделась в лицо Калвин.
- Мы поем день и ночь, все время. Храним Дворец целым. Мы спим по очереди, - ее огромные глаза пристально глядели на Калвин. - Если мы не будем петь, Дворец паутины превратится в пыль.
Калвин вздохнула, времени на раздумья не было.
- Мы найдем остальных и заберем вас всех отсюда. Дворец не важен. Но нам нужно спешить.
Шатаясь, она склонилась у темного прохода. Шада закричала. Они не помещались в узкий проем лестницы. Калвин быстро размышляла. Она опустила девочку и оторвала кусок плотной внешней юбки.
- Мы сделаем салазки. В Антарисе, откуда я прибыла, мы катаемся со снежных холмов на санях и... конечно, все забываю. Ты знаешь, что такое снег? Вот, садись на юбку, а я потяну тебя по лестнице. Будет больно, Шада, прости... - но девочка понимала. - Это как катиться с дюны, - сказала она, темные глаза были полны боли, когда Шада заерзала на сложенном обрывке ткани. Калвин была осторожной, но спуск вышел ухабистым по извилистым ступеням. И очень медленным. Они спускались по ступеньке за раз в темноте.
- Халасаа, о, Халасаа, - Калвин не знала, говорила это вслух или звала мыслями, но ответ раздался в ее голове.
Я здесь.
- Со мной ребенок. Шада, - он был впереди нее, ждал там, где лестница становилась шире. Его ладони поймали девочку, и Калвин отпустила ткань. Калвин прижалась к прохладной каменной стене. - Она ранена, Халасаа. Ее ноги...
Калвин видела в тусклом свете, как он опустился перед испуганным ребенком. Он осторожно поднял ее ножку и держал своими большими ладонями. Шада охнула и вздрогнула.
- Нет... нет!
- Халасаа тебе не навредит, Шада. Обещаю.
Тише, кроха, - зазвучал в их головах спокойный голос Халасаа, а потом Калвин услышала вопрос только для нее. - Кто мог так ранить ребенка?
- Не знаю, - беспомощно сказала она. - Наверное, Амагис. это комнаты Килы, но она очно ничего не знает.
Он сломал не только ее кости. Ее душа и разум тоже повреждены.
- Ты можешь ее исцелить?
Халасаа кивнул.
Раны духа серьезнее переломов костей. Но я могу ей помочь, - его быстрые руки гладили ступню Шады с тихой магией исцеления, Силы становления, принадлежащей древесному народу. Калвин сидела у холодного камня, позволила себе отдохнуть. Ее ладони покалывало, голова гудела от приятного знакомого ощущения чар. Она наблюдала за уверенными движениями Халасаа, впала почти в транс, невольно двигала руками, почти как он. Этот танец исцеления был очень ценным даром, и он последним знал эти тайны...
Она уловила шум в комнатах внизу, насторожилась и посмотрела на Халасаа, но его лицо было строгим от концентрации. А она снова уловила шорох мантии по каменному полу. Может, слуги вернулись за последним матрасом.