Самис лениво улыбнулся и склонил голову на бок.
- Ах, если сам старый лорд пообещал, то мы тебя поздравляем, - сказал он. – Идем, Герон. Пусть друг радуется наследию, - они отвернулись. Они отошли от двери, и Самис тихо запел. Дэрроу издал сдавленный вопль. Он повернулся, а Паук упал с шорохом черной мантии, раскрыв рот в ужасе. Эбонитовый посох пронзал его грудь. Самис пробил чарами его сердце.
Дэрроу бросился к павшему волшебнику, но тот уже умер. Кровь текла из его рта, искаженного в гримасе. Дэрроу крикнул Самису:
- Что ты наделал?
Самиса там не было. Дэрроу повернул голову, и Самис показался из комнаты лорда.
- Идем, - сказал он. – Старик тоже мертв. Нам пора на охоту, Герон. Тут для нас больше ничего нет, - глаза Самиса сияли, они спешили по коридорам. – Ха!
- Что ты наделал? – повторил Дэрроу. Он следовал за другом, конечно, он пошел бы за ним на край света, но его ладони дрожали.
- Мой Герон, это не беда. Два злых старика мертвы. Они воровали детей и мучили их. Мир без них лучше, да?
Дэрроу молчал. Его сердце болело. Они с Самисом даже не взяли сумки. До обеда они поехали на хегесу к берегу. До ночи они нашли лодку, что плыла в Гил.
На борту Самис показал, что украл в комнате старого лорда. Дэрроу не спрашивал, был лорд жив или мертв, когда Самис забрал кольцо с его пальца. Он боялся ответа.
На закате Дэрроу вернулся в таверну.
Там было людно, но он сразу увидел, кого искал. Мужчина был худым и настороженным, с острым взглядом. Житель пустыни в подходящей одежде. Он встал, когда Дэрроу вошел, и подвинул плащ, показывая нож на поясе. Дэрроу сел за его столик.
- Мне сказали, ты – охотник, - сказал мятежник.
- Был. И снова могу стать.
- Думаю, я могу тебе помочь, - пауза. – Меня зовут Фенн.
- Дэрроу.
- Ты убил принца. Как? Случайно?
- Нет, - сказал Дэрроу. – Не случайно.
Фенн медленно и с уважением кивнул.
- Ты смелый, раз появился в империи.
- Возможно, - сухо сказал Дэрроу. – Мое задание не закончено.
- Ах, - Фенн налил им кислого вина. – Интересные времена, мой друг. Говорят, Дворец паутины пал. Может, весь королевский дом под его руинами.
- Я такого не слышал, - сказал ровно Дэрроу. – Я был в море.
Мятежник пожал плечами.
- Может, это ложь. Разные слышно истории, - он склонился вперед. – Но многое – правда. Гил и Фейн, шахты и гавань теперь у нас. Началась революция. Ты слышал об этом в море?
- Я не слышал, - сказал Дэрроу. – Но я не жалею, что слышу это. Империя Меритурос прогнила. Шахтеры и жители городов голодают, пока придворные жиреют. Пора это менять.
- Я рад, что мы согласны, - Фенн скривился от вина. – Почему ты захотел встречи? Хочешь что-то или можешь что-то дать?
- Надеюсь, и то, и другое, - Дэрроу крутил чашку, но не поднимал. Он вдруг спросил. – Ты знаешь о Черном дворце?
- Черном дворце? – Фенн испугался. – Слышал о гнезде волшебников. Но Черный дворец – сказка.
- Он существует, - тихо сказал Дэрроу. – Я могу отвести тебя туда.
- В Хатару? Никто не возвращается оттуда живым.
Дэрроу улыбнулся.
- А я вернулся.
- Почему? – резко спросил Финн. – Чего ты должен достичь?
- Того же, что и ты. Я хочу изменить Меритурос, хочу убрать империю. Братство волшебников испорчено, как сам император.
Фенн пожал плечами.
- Я не знаю о магии и не хочу знать. Но если ты говоришь, что поход в гнездо волшебников ускорит революцию, то я готов рискнуть. Но… - Фенн коснулся ножа на поясе в предупреждении. – Советую не играть с нами. Если приведешь в Хатару, на мертвые земли, и результата не будет, мы убьем тебя.
- Договорились, - спокойно сказал Дэрроу. – Мой друг Тонно пойдет с нами. Он не местный, он из Калисонс, но ему можно доверять. И кстати… - он пропел низкую ноту, и чашка вина спрыгнула со стола. Темная лужа растеклась на полу. – И ты со мной не шути.
Фенн вскочил на ноги, хотел жестом отогнать зло. Он быстро посмотрел на Дэрроу со смесью опасения, презрения и уважения. Этот взгляд Дэрроу часто видел раньше, и он ответил без эмоций:
- Да, я колдун. Это меняет твое решение?
Они долго смотрели друг на друга. Фенн опустил руку.
- Я дал слово. Мы пойдем с тобой в логово волшебников.
Дэрроу пожал руку Фенна и помахал хозяину принести им еще вина.
- Садись, брат. Нужно многое тебе рассказать.
В Геллане, красном городе, были сумерки. Шпили и дома сияли в свете заката, были красными, как рубиновое кольцо Самиса. Самис стоял на мосту над рекой цвета крови, словно она бежала из дома мясника.
Дэрроу стоял рядом со старым другом и смотрел на бушующую воду. Он уже не был мальчиком. Он не мог поверить в слова Самиса, он словно попал в сон или кошмар. Но он знал, что его друг был серьезным, хоть голос и звучал бодро.
- Мой Герон? Что скажешь? Ты со мной в этом задании?
Он не мог говорить пару ударов сердца, его сдавил страх. Неужели и в третий раз неспособность говорить и двигаться поведет его по пути, по которому он не хочет идти? Он стряхнет паралич через пять лет, десять или пятьдесят? Он окажется стариком рядом с Самисом, будет братом тирана Тремариса, императора мира, кивать и улыбаться рядом с троном безумца?
- Я буду Поющим все песни, мой Герон, - Самис смотрел в глаза Дэрроу холодно и нагло, как в их первую встречу на крыше Черного дворца, когда луны сияли за его головой. – И ты будешь со мной.
Дэрроу понял, что не был парализован. Он не мог говорить, но двигался. Он отпрянул на шаг, другой. Покачал головой.
Самис нахмурился и протянул руку.
- Герон. Ты знаешь, что ты мне как брат, в отличие от сыновей императора. Я все разделю с тобой.
Дэрроу обрел голос.
- Нет, - прохрипел он, качая головой. – Нет.
Он отвернулся и пошел по узким улицам, что вели от реки. Улицы были людными и шумными. Он шел все быстрее и быстрее, пока не сорвался на бег, и он не останавливался, пока не добрался до пристани и темного, холодного и очищающего моря.
Пять
Безумие песков
В подвалах было темно. Кила не знала такую тьму. Дворец паутины всегда был светлым из-за луны или солнца, из-за тысячи свечей. Но эта тьма была густой, давящей, жаркой и воняющей страхом.
Кила ощупала себя. Она была целой, но потеряла туфли в спешке, а ее красивые перчатки порвались. Одни боги знали, как она выглядела!
Теперь рев разрушения утих, Кила слышала вопли паники, стоны боли и рыдания от других выживших. Она потеряла Иммеля, друзей, их разделили падающие стены. Кила не боялась. Ее найдут. Все не могли погибнуть! Она была живой, другие – тоже. Ей нужно лишь подождать. Хоть она плохо умела ждать…
Сверху раздался гул падающего камня, часть развалин обрушилась. Кила скривилась. Если бы тот ребенок-колдун остался с ней, он бы убрал эти камни и мигом пробил им путь.
Что-то пошевелилось во тьме неподалеку.
- Кто там? – резко спросила Кила.
- Лорд Хейген, первый генерал четвертой дивизии армии императора, рожденный в клане Дарру! – рявкнул голос. – Кто ты, женщина?
- Помните о манерах, сэр! Вы говорите с третьей принцессой императорского дома!
- Прошу прощения, миледи, - пауза. – Не бойтесь, миледи. Мои солдаты придут и откопают нас. Не отходите от меня, миледи. С вами поступят, как вы того заслужили.
Кила чуть не рассмеялась. Она слышала в его голосе, в этом его глупом солдатском голосе, что он хотел использовать ее, как все амбициозные мужчины. Он думал, что мог носить ее как украшение, залог его власти. Мужчины не понимали, что и у Килы были амбиции и планы, и что она могла их использовать.
- О, генерал! – проурчала она. – Я так рада, что вы здесь. Я так рада, что обо мне позаботиться сильный мужчина! Где вы, Хейген? Возьмите меня за руку!