Калвин не могла перестать петь, чтобы сосредоточиться на ощущении жизни.
«Это солдаты?».
Халасаа слабо улыбнулся.
Не знаю.
Калвин махнула Мике остановить ветер. Циновки остановились друг за другом, дети и хегесу упали на них.
- Что такое? - крикнул Хебен.
- Неподалеку люди, - Калвин закрыла глаза и выпустила нити осознания. Напряженная, сначала она ничего не ощущала. Она открыла глаза и увидела Халасаа, глядящего на нее. Он мягко указал своими тонкими руками. Медленно. Она поняла и снова закрыла глаза, в этот раз притихнув, готовая слушать, а не рыская в тревоге. Она послала разум, словно полетела над пустыней, как ястреб на потоках ветра.
Через миг ее глаза открылись.
- Большой отряд, человек пятьдесят. Мужчины, женщины и дети. И... - она слабо улыбнулась, - хегесу. Много хегесу.
- Пастухи, - сказал Хебен. - Мы в землях Ибет.
Вин поднял глаза.
- Я - сын Ибет.
Хебен строго посмотрел на него.
- До сих пор? Твой народ не прогнал тебя?
Вин гордо поднял голову.
- Нет. Меня украли. Отец с братом поссорились. Дядя выдал меня солдатам и волшебникам.
Калвин вздохнула. Войны и склоки не прекращались во всем Тремарисе? Народ против народа, как Балтимар и Ренган, Клан против Клана, жители пустыни против жителей города, волшебники, мятежники, солдаты и придворные боролись друг с другом. Даже в одной семье брат был против брата.
Она сказала:
- Группа недалеко на юге. Нам скрыться или пойти к ним?
- Нам нужна еда, муки почти нет, - сказал Хебен. - Ибет суеверны, верят в волшебные силы. С ними можно договориться.
- Я их вижу! - закричала Мика, прикрывая глаза. - Я могу учуять их!
- Это хегесу, - сказал Хейд, который опекал шестерых хегесу. Калвин ощущала терпкий запах, как в загонах коз в Антарисе. А потом она услышала звон колокольчиков стада, они приближались.
Когда двум группам стало видно друг друга, пастухи остановились. Пару мгновений все ждали, глядели. Дети убрали ткань с лиц, чтобы их было видно, чужеземцы поспешили сделать так же. И Вин пошел вперед с Хебеном. Они протянули руки, показывая, что без оружия, и вожак кочевников пошел навстречу. Они быстро поговорили, и Хебен вернулся.
- Я сказал им, что у нас есть маги железа и ветра, целитель и та, что поет воду из воздуха. Вожак сказал, если мы наполним их фляги и починим палатки, нам дадут мешок муки. И... - Хебен робко посмотрел на Халасаа. - Среди них больная женщина. Ты можешь ей помочь?
Не узнаю, пока не увижу, - терпеливо ответил Халасаа, но Калвин показалось, что его плечи чуть опустились, пока он шел к пастухам.
- А я никак не могу помочь им? - возмутилась Мика. - Им не нужен маг ветра?
Калвин улыбнулась.
- Можешь принести их фляги.
- А в море я была бы самой ценной, - пробормотала Мика, уходя.
Две группы разделились, и Вин сообщил новости.
- Они не знали о смерти императора и разрушении Дворца, но видели много солдат, собравшихся в долине Мартек, готовые к маршу. В шахтерских городах на берегу бунт. Мятежники захватили Гил и Фейн и говорят, что хотят дойти до Дворца паутин.
- Они толком ничего не найдут, - мрачно сказал Хебен.
- Мы можем направить их к Черному дворцу, - сказал Орон. - Пусть разобьют его, - Калвин поежилась, глядя на его мрачное лицо, он закрывался ото всех.
Она мягко спросила у Вина:
- У пастухов есть новости о твоей семье?
- Они предлагали отвести меня к отцу. Я отказался. Я хочу сначала помочь вам, хочу, чтобы Черный дворец пал, как Дворец паутины.
Калвин молчала. Вскоре они продолжили путь, они не могли больше говорить. Но за день ее тревога выросла. Она думала, что в Черном дворце они спасут детей, но боялась, что Вин и остальные решат отомстить за страдания. Может, даже исцеление Халасаа не могло прогнать это желание.
Той ночью Орон пробормотал Вину:
- Стоило пойти с ними! Твой Клан хоть примет тебя! Мой - никогда... - он замолк так же внезапно, как и заговорил.
Вин молчал, он вскоре отошел от мальчика, словно мог заразиться от него. Отказ Клана был такой большой неудачей, что даже эти дети не могли этого простить. Калвин прошла к одиноко сидящему Орону и протянула ему свою флягу. Он взял ее и выпил, но не оторвал взгляда от земли, не поблагодарил ее.
На пятый день стало видно горы, тень на юго-востоке. Если бы дети-колдуны не сказали ей, что то были горы, Калвин приняла бы ту тень за игру света.
- Еще далеко, Шада? - спросила она, когда они остановились передохнуть и спешно поесть. - Сколько дней пути между Хатарой и Дворцом паутины? Ты помнишь?
И тут же разгорелся спор:
- Десять дне и ночей на хегесу.
- Нет! Дольше! Примерно месяц.
- Но мы пришли через горы, балда. Их долго обходить.
- Но мы передвигаемся быстрее, чем с ним.
- Все равно еще далеко.
- Откуда ты знаешь, Вин, ты весь путь спал на спине хегесу...
Калвин скривилась и передала флягу Вину. Под глазами мальчика пролегли тени, он уже три раза уронил парус в этот день.
- Выпей, - сказала она. - Почему тебе не поменяться с Ороном? Перебирайся к нам с Халасаа. Так тебе будет проще.
Вин замешкался, но согласно кивнул.
Хейд подоил хегесу на рассвете, но молока хватило только каждому на кислый освежающий глоток.
- Им не нравится путешествие вот так, Калвин. Если так продолжить, молоко вообще пропадет.
- Мы должны так лететь, пока можем. Если земля станет грубее, мы их бросим.
- Без их молока можно зарезать хегесу и съесть!
- Если придется, - сказала Калвин и игнорировала потрясенные взгляды Хейда и Хебена. Хейд провоцировал ее, но не ожидал, что она воспримет его всерьез. Для жителя пустыни хегесу живыми были намного ценнее, чем мертвыми. Убивать зверя, что давал молоко, шерсть и навоз, перевозя при этом, ради одного ужина мясом было глупо. Калвин понимала это, но они не могли все время носить хегесу с собой. В этой части пустыни было больше сухой травы, чем арбека, пастись тут не выйдет. А дети, хоть и храбрились, слабели, особенно Вин, и она переживала за Халасаа. Он постарался помочь женщине Ибета. но вернулся уставшим. Теперь он сидел, склонив голову. Его ладони, обычно такие выразительные и полные жизни, свисали над коленями, он даже не убирал мух, летающих перед лицом. Наверное, он слушал муки земли.
Но, возможно, стоны духов деревьев были лучше тяжелого беззвучия пустыни. Не пели птицы, не шуршала трава, не журчали ручьи, даже не дышал тихо ветер, пока они с Микой не призывали его. Почти год Калвин на борту или возле берега моря. И только когда этот успокаивающий шум пропал, она поняла, как полюбила его.
С дрожью в руках она заткнула флягу пробкой. Она скучала по морю, острову, Дэрроу, Тонно и Трауту. Странно, но она скучала и по Мике. Та все время проводила с Шадой. Хоть Шада была на пару лет младше Мики, старшая девушка защищала ее, они шептались и хихикали, как новенькие в Антарисе, а Калвин была в стороне. Калвин знала, что не должна была обижаться или ощущать одиночество, но это было.
Как Халасаа, она видела кошмары, один и тот же сон: что она искала Дэрроу в развалинах Дворца паутины, отчаявшись, боясь, что найдет его мертвым. И во сне снова и снова она находила не Дэрроу, а тельце Чеда, или Амагис безжизненно улыбался ей.
- Калвин... - это был Хебен.
- О, что теперь?
Он проигнорировал ее раздраженный тон.
- Я смотрел в трубу. Что-то движется по долине с востока. От гор.
- Солдаты?
- Не думаю, - он вручил ей трубу. - Похоже на васунту.
Сначала она видела только облако пыли вдали, направляющееся к ним. А потом силуэты в пыли стали полосатыми мускулистыми телами, что двигались быстро, опустив головы. Калвин опустила трубу.
- Их не меньше тридцати.
Хебен мрачно кивнул.
- Большая стая. Надеюсь, мы их обгоним.