Калвин проглотила немного густой темной жидкости, хотя часть ее протестовала. Еды оставалось мало. Все дети ослабели. Мясо хегесу приободрило их на пару дней, но они уставали все сильнее. Даже крепкая Мика сдавалась, с трудом могла спорить. И Хебен, на которого Калвин полагалась все сильнее, начал сбиваться. Он забрал себе трубу и смотрел на горизонт по сто раз в день, искал конец гор, ведь дети указывали, что там будет край Хатары.
- Не понимаю, - пробормотал он. - Мы уже должны быть там.
- Мы ходим по кругу, - пробормотал Орон с потрескавшимися губами. Его лицо и ладони облезли от солнца, его лохмотья были красными от пыли. - Стоит повернуть на запад, к морю, и начать оттуда.
Хебен покачал головой и потер грубую карту не земле краем палки.
- Нет. Если мы здесь, то до моря дальше, чем до Хатары.
- Но ты не знаешь, где мы. Мы можем быть тут или тут! - Орон провел ногой по карте.
- Будь тут Тонно, он вел бы нас по лунам, - сказала Мика, и мы не заблудились бы.
- Или Траут с его искателем пути, - Калвин вяло улыбнулась.
- Мы не сбились с пути, - строго сказал Хебен. - Я прожил в пустыне всю жизнь, я умею искать путь.
- Никто в тебе не сомневается, - поспешила сказать Калвин.
- Тонно нас вывел бы, - бурчала Мика. - Он плавал за лунами дольше, чем Хебен... был... - но ее предложение оборвалось, она погрузилась в подавленную тишину. Калвин вздохнула, не в стиле Мики было заканчивать спор вот так.
Халасаа был все тише с каждым днем. Калвин старалась ходить рядом с ним.
«Сны все еще беспокоят тебя, Халасаа?»
Сны? - он посмотрел на нее, но будто не видел. - Я всегда вижу сны.
«Даже когда бодрствуешь? Даже сейчас?».
Всегда. Всегда сны, - он сжал губы и вышел под жестокое солнце.
Той ночью Калвин не могла спать. Она укуталась в плащ, и выбралась из палатки. Время Одинокой девы с одной луной и звездами, пылающими на небе от горизонта до горизонта. Она не видела такого огромного неба даже в море. Воздух был кристальным, холодным и прозрачным. Калвин сжала плащ под подбородком, знала, что ее ладони дрожали не от холода, а от усталости и голода. Сухой всхлип застрял в ее горле камнем, она не могла сглотнуть его. Они все умрут в этом пустом месте? Их кости будут белыми лежать в сухой долине? Она подумала о маленьком лице Чеда, не видящего небо.
Она смотрела на мириады звезд и одинокую луну. Впервые в жизни она пыталась молиться Богине, но не могла. Слова оставили ее. Сухие губы двигались, а звука не было. Она не ощущала Великую мать Тарис. Калвин была одинока.
Она стояла там пару мгновений, смотрела на небо, не утешаясь. А потом повернулась и пошла в палатку, где спали дети.
На следующий день территория стала меняться. Теперь каменистая долина была в оврагах, и они уставали, спускаясь и выбираясь из них, двигаясь на юг. Калвин замерла и вытерла пот со лба. Как она могла хотеть пить и потеть?
- Раньше тут были ручьи, - сказал Хебен. - Текли с горы в море.
- Ручьи! - Мика скривилась. - Шутишь, да?
Халасаа долго смотрел вперед, взгляд был рассеянным, он видел то, чего не видели другие.
Больше нет.
- Идем, Сукия, Хегги, - успокаивал Хейд хегесу. - Идемте.
Дом! Неужели они его увидят? Калвин волочила ноги, шаг за другим. Она смотрела на горизонт, щурясь. Земля пропадал в сотне шагов вперед.
- Еще обрыв, - крикнула она за плечо.
Шада застонала.
- Не могу... Я так устала...
- Идем, Сукия, - Мика пыталась развеселить ее, но Шада не реагировала.
- Скоро будем с Гадой, - сказал Хебен, но без уверенности.
Калвин подняла голову, моргнула и посмотрела снова. Наступил тот миг, которого она боялась. Она начала видеть, что видел Халасаа, как было в его снах. Она видела силуэты деревьев на склоне, они трепетали и двигались к ребятам. Она всхлипнула.
Хебен закричал. Один из детей завопил. Калвин потерла глаза и увидела, что темные силуэты были не деревьями, а людьми. Солдаты. Она открыла рот, чтобы запеть, отогнать их песней. Но горло пересохло так, что звука не было. Ее голова кружилась, она опустилась на колени. Они так далеко прошли, но проиграли.
А потом она поняла, что это сон. Одна из фигур выбежала из группы и поймала ее, пока она теряла сознание. Все потемнело перед глазами Калвин, и последним она увидела лицо Дэрроу над собой, его сильные руки держали ее, и она обмякла.
Шесть
Черный дворец
Проснувшись, Калвин подумала, что была на «Перокрыле». Белая ткань была растянута над ней, холодный ветерок ласкал ее лицо. Ее тело болело, но было приятно лежать ровно и в тени. Она закрыла глаза и сонно слушала тихую музыку чар, что делала ветер.
Прохладная сухая ладонь коснулась ее пылающего лба. Чары оборвались, и Калвин услышала голос Мики:
- Как ее лихорадка:
- Спадает, - сказал тихий голос.
Глаза Калвин открылись. Дэрроу! В лихорадке, с пересохшим ртом, она заговорила мыслями.
«Дэрроу… Ты здесь! Мне так много нужно тебе рассказать!».
Его серо-зеленые глаза расширились от ее слов в его разуме. Через миг он сказал:
- Не пытайся говорить. Выпей это, - его сильная ладонь поддерживала ее голову, он прислонил чашку к ее губам.
Вода была прохладной, Калвин никогда еще не пробовала ничего такого вкусного. Она попыталась сесть, но Дэрроу уложил ее.
- Отдыхай, Калвин, у тебя мало сил. Отдыхай. Мы о тебе позаботимся.
Она сонно прикрыла глаза.
«Халасаа в порядке?».
Дэрроу помрачнел.
- Он тоже отдыхает. Не переживай. Спи.
Калвин боролась мгновение. Как она могла спать? Было много дел: дети, Халасаа, Мика, Хебен, васунту… Но Дэрроу крепко сжимал ее руку, и она сдалась. Ее глаза закрылись, и она уснула.
Она не видела лицо Дэрроу, пока он смотрел на нее, сжимая губы, с нежностью в глазах.
Она проснулась намного позже и увидела, что белая ткань была палаткой. Дэрроу все сидел, скрестив ноги, у горы шкур хегесу, на которых она лежала. Она слабо сказала:
- Мне казалось, что я на палубе «Перокрыла».
Дэрроу улыбнулся.
- Мы в лагере мятежников. Мы с Тонно присоединились к ним, чтобы довести до Черного дворца. Мы все пойдем туда.
- Тонно здесь? – Калвин села, но ее голова закружилась. Она легла, оказавшись слабее, чем думала.
Дэрроу кивнул.
- Ты скоро его увидишь. Мика рассказала о ваших приключениях, - он налил ей молока хегесу. – Вот. Это даст тебе сил.
Она благодарно пила, не могла поверить, что молоко хегесу раньше казалось кислым.
- Халасаа, остальные? Они в порядке?
Он смотрел на нее, она не понимала его взгляд.
- Ты спрашивала о Халасаа раньше. Помнишь?
Она покачала головой. Дэрроу ждал, что она что-то скажет. Через миг он сказал:
- Детям лучше, чем тебе. У тебя был солнечный удар, мы нашли тебя вовремя.
- Ты нашел нас? Я думала, мы вас нашли… - Дэрроу улыбнулся. – А Хебен? – спросила Калвин. – Как он?
Улыбка Дэрроу пропала.
- Думаю, неплохо, - холодно ответил он. – Уставший, голодный, как и все вы, - пауза. Дэрроу склонился и коснулся пальцем медальона на лбу Калвин. – Это ведь Хебена?
- О, это? – Калвин после стольких дней забыла об этом. – Я делала вид, что была из его клана, чтобы попасть во Дворец, - она сорвала медальон и посмотрела на лицо Дэрроу.
- Это не был… подарок по любви?
Калвин улыбнулась.
- Конечно, нет! Поверь, Хебен подарил бы мне такое не раньше… Халасаа!
- Хм, - Дэрроу вдруг помрачнел. – Халасаа очень плохо.
- Пустыня убивает его, - сказала Калвин.
Дэрроу смотрел на нее.
- Мика сказала, что ты исцелила ногу ребенку. Большую рану от колена до лодыжки, и даже шрама не осталось.