- Все прошло хорошо, - крикнула Калвин собравшимся жителям. - Линнет, мы получили пару мешков зерна, а еще козью шерсть, из которой можно прясть, и бочку лучшего вина из Калисонс. И гостя, - она улыбнулась Хебену. - Траут, отведешь Хебена в свой дом? Встретимся там на закате и выслушаем его.
Позже Хебен помылся водой, нагретой на огне, и переоделся, сел за столом дома, где жили Траут и Тонно, пар поднимался от кружки перед ним.
- Медовуха, - сказал Тонно. - Мой рецепт. Лечит почти все.
- А теперь, - Мика устроилась за столом. - Поведай свою историю.
Хебен посмотрел на пять любопытных лиц. При дворе императора и даже в поместье отца истории рассказывали более формально. Он стоял бы в центре двойного кольца, ближним кольцом были бы мужчины, а в трех шагах за ними - женщины. Он стучал бы по натянутой коже хегесу, отмечая самые напряженные моменты. Слушатели судили бы его по пышности фраз, по упоминаниям известных людей, по поэзии, которую он мог вплести в древнюю историю, которую он решил повторить. Но это была не древняя история. Это была его история, и он был далеко от дома.
- Меня зовут Хебен из Клана Кледсек, - начал он. - Я родился третьим сыном Ретсека, сына Чебена, по прозвищу...
- Родословную можно опустить, - прорычал Тонно.
Прошу, продолжай, - тихая поддержка Халасаа.
Хебен запнулся из-за этого.
- Я... мой отец... моя семья одна из Семи.
- Семи чего? - сказал Траут.
- Семь. Первые Кланы.
Их лица были пустыми.
- Прости нас, - сказала Калвин. - Мы не были ни разу в Меритуросе. Эти Первые Кланы... правят Империей?
Не так рассказывали истории.
- Нет-нет. Император правит Империей. Но семь провинций Империи принадлежат Кланам. Мой отец верен императору, но он - лорд земель Кледсека. Номис - лорд Трентиоха, Ибен - лорд Дарру...
- Ладно, ладно, - поспешил сказать Траут. - Мы понимаем.
- При дворе императора могут быть только члены Семи Кланов. Все официальные лица и министры провинций выбираются из Семи. И генералы армии, конечно. Я собираюсь в армию... - он замолк. - Собирался.
Траут сказал:
- Меритурос - одни из главных покупателей оружия Митатеса. Их армия вооружена лучше всех в Тремарисе.
Калвин нахмурилась.
- Империя ведь не воюет?
- Сохранять сильную армию важно, миледи, - сказал Хебен.
- Но зачем? - не понимала Калвин.
- Беспорядки среди изгоев в прибрежных городах, среди рабочих в шахтах. Банды мятежников устраивают проблемы. Без армии мятежи не подавить. Армия - нить, что сшивает Империю, - Хебен заерзал на стуле. В Меритуросе женщины не обсуждали политику. Женщины вообще редко говорили в обществе мужчин. Но Калвин была любопытной.
- Откуда мятежи? Шахтеры недовольны? Чего хотят мятежники?
Хебен лишился дара речи. Он никогда не думал, что у них есть причины бунтовать: Такой была их природа. Он признался:
- Даже не знаю. Работа в шахте неприятная, полагаю. Но если бы шахтеры там не работали, они голодали бы, так что должны радоваться... А мятежники хотят свергнуть императора. Но кто тогда будет править империей, если не Император?
- В других землях Тремариса нет императора, - отметил Траут. - И они неплохо живут.
- Может, они хотят другого императора, - предположила Мика.
- Слушайте, - строго сказал Тонно. - Мы не полезем в эти планы и схемы. Это с нами не связано. Если ты пришел просить помощи в свержении императора, чтобы самому сесть на трон, ты попал не в то место, парень.
Хебен злился. Он был хорошо обучен, на лице это не отразилось, но голос дрожал от подавляемых эмоций.
- Меня не интересуют мятежники и их цели! И я не хочу быть императором. Я не поэтому пришел сюда. Я хочу попросить помощи... для поющих!
Он заполучил их внимание, они молчали, ждали его слов. Он глубоко вдохнул, но не мог говорить.
Слова Халасаа прозвучали мягко, как дождь из пыли.
Что-то случилось с близким тебе человеком.
- Двумя, - с дрожью сказал Хебен. - Близнецы. Гада и Шада. Это моя вина, - он сморгнул слезы. - Я взял их с собой в Терил. Думал порадовать их. Но если бы я знал, что они встретят того певчего...- он не смог подавить яд в голосе. Он убрал руки со стола, чтобы скрыть их дрожь, и глубоко вдохнул. Он не видел, как пятеро за столом переглянулись.
Хебен собрался с силами и продолжил:
- Я отпустил их одних на рынок, пока занялся делами отца. Там они его встретили. Он показал им трюки и песни. Почему он выбрал их? - вспылил он. - Почему не мог оставить их в покое?
- Поющие узнают друг друга, - сказала Калвин с бесстрастным видом. - Наверное, они выбрали друг друга.
Хебен разрывался между вежливостью и отвращением в магии.
- Простите, миледи, - сказал он. - Я забыл, что вы тоже певчие.
- Не все, - сказал Траут.
Расскажи, что произошло, - снова поддержал его Халасаа.
- Вы вернулись домой, а они разучивали... песни. В тайне. Им хватило ума на это. Но однажды они показали мне, - он зажмурился от боли воспоминания. - Конечно, я сказал им больше никому не показывать и не говорить! Я предупреждал их, хотел защитить... Но кто-то увидел или услышал их. И доложил отцу.
- Что с ними случилось? - спросила Калвин.
Хебен уставился на нее.
- Солдаты забрали их. По приказу императора всех детей с признаками проклятого дара отдают волшебникам.
Это твои брат и сестра.
- Да. Не по крови. Я - третий сын, не очень важный даже в Кланах. Я днями бродил по владениям отца, нашел семью. Близнецы родились на землях моего отца, я их брат по земле. Они осиротели, и я должен был заботиться о них, будто мы были родными по крови, земля связала нас.
Халасаа кивнул.
Да. Земля связывает всех нас. Так и должно быть.
Отец говорит не так, - с горечью сказал Хебен.
Хебен не бушевал от гнева, это было не в его характере. Когда близнецов забрали, он не успокоился, пока не увидел отца. Ретсек все-таки принял его в палатке лорда, на троне с высокой спинкой, его окружали люди Клана: братья Хебена, его дяди и кузены. Послание было понятным: Ретсек говорил как лорд Клана, а не его отец. Это было дело Клана, а не семьи.
- Нужно ехать за ними. Еще есть время забрать их, пока их не отдали в руки волшебников! - завопил Хебен.
- Те дети теперь для нас мертвы, - сказал холодно Ретсек. - Этой ночью мы проведем траурную церемонию. Их имена нельзя произносить, пока луны не скроются во тьме.
- Гада и Шада принадлежат нам, - сказал Хебен, намеренно произнося их имена, ведь они не были мертвы. - Мы не можем бросить их! - в палатке зашептались, словно вдали гудел гром.
Гнев его отца вспыхнул сразу и ужасал.
- Не указывай лорду, Хебен. Связи с семьей, домом и землей отрезаны для этих детей. Осторожнее, сын мой, или они будут отрезаны и для тебя.
- Режьте их! - Хебен откинул голову. Он не верил, что его отец мог так поступить. - Гада и Шада - мои брат и сестра. Я их не брошу!
Его отец встал и сорвал с Хебена медальон Клана. Он раскачивался в его руке, когда лорд указал на дверь палатки.
- Уходи! Если тебе так важны эти грязные крысы-колдуны, раздели с ними судьбу. Иди в пустыню, прочь с моих земель. Пока я дышу, ты не вернешься.
Хебен тут же понял свою ошибку: он бросил вызов отцу при Клане, при братьях, дядях и кузенах. Лорд Клана должен был сохранять власть, даже ценой потери своего сына. У Ретсека не было выбора: Хебену стоило опустить глаза, упасть на колени, показывая подчинение лорду. Он долго смотрел на отца.
Он развернулся и вышел из палатки. Он ничего не мог поделать. Солнце не успело спуститься к горизонту, а он собрал вещи, пристегнул меч и уехал.
Недалеко от дома он услышал крик. Он подумал:
«Он зовет меня! Простил меня!» - он развернулся на седле хегесу. За ним следовал младший брат Шабсек.
- Хебен! - позвал он. - Матушка передала тебе это.