- Никому не показывай, что так умеешь! Понял?
Мышонок смотрел на старика с недовольным видом. Он хотел знать больше. Но Аррам боялся.
- Чары - страшное дело, мальчик. Я потерял дом, семью, все, что любил, из-за этой магии, и мне повезло выжить, - они договорились: старик научит Мышонка всему, что знает, а Мышонок будет молчать. Больше не нужно было говорить ему скрывать песни - Мышонок знал. Тайные песни назывались чарами. И это была железная магия.
Вскоре мальчик стал подкидывать игральные кости, не касаясь их, зашнуровывать тунику, не трогая ленты, а ночью мышка бегала по его руке.
Наступила ночь. Дэрроу убрал парус, и лодка отдыхала на волнах, покачиваясь, как гамак в те далекие дни. Он сжался на дне лодки, укутался в одеяло и смотрел на звезды и три луны. Он неплохо продвинулся: над горизонтом виднелись северные звезды и наконечник созвездия Копья.
Он много лет не вспоминал об этом. Было удивительно, что воспоминания были свежими, словно он открыл старый сундук, а древняя одежда в нем пахла полевыми цветами. Но неприятный запах тоже был: пыльный и удушающий. И этот запах заставил его уснуть.
Корабль прибыл в порт, где они еще не бывали. Было жарко, пахло специями, и Мышонок увидел людей в длинных мантиях. Он увидел странных шерстяных зверей, высокие тонкие башни и золотые пески.
Аррам не вышел на берег со всеми. Сказал, что у него болит голова, и остался в гамаке с тряпкой на голове. Мышонок зашел к нему. Аррам худой рукой поймал его и зашипел:
- Осторожно, мальчик! Это Гил. В Гиле мальчиков с чарами забирают и бросают в пустыне или съедают! Наш секрет, мальчик. Помни!
Мышонок вырвался из его хватки и ушел. Моряки на корабле все время говорили ему не делать того или этого, иначе его выбросят к рыбам или порежут на ужин.
Мышонок взбежал по канату и смотрел, как вытаскивают груз. У них были большие краны и рычаги. Ребята с корабля Мышонка цепляли веревки за тяжёлый крюк. Но мужчина, управляющий краном, начал поднимать крюк раньше, чем веревки закрепили. Капитан, отец Мышонка, с пристани отдавал приказы, но не заметил, что веревка стала съезжать. Матросы кричали и махали руками, но капитан не слышал.
Мышонок не успел подумать, а запел. Он отклонился и запел как можно громче. Крюк застыл в воздух, груз свисал с одной веревки, чудом удерживаясь там. Матросы и люди в пристани смотрели, раскрыв рты, подняв головы. Мышонок пел. Груз парил. Капитан отпрянул на шаг, другой, побелел. Мышонок перестал петь. Груз упал туда, где до этого стоял капитан.
Матросы завопили. Они не понимали, что произошло, но радовались, что их капитан уцелел, люди на пристани были напуганы. Они посмотрели на Мышонка, висящего у мачты, жестами прогоняли зло. Мышонок видел, как они поглядывали на мужчину в черном одеянии, стоящего в тенях, глядящего на происходящее и мальчика.
Мышонок вдруг испугался. Он спустился с канатов и побежал по палубе в свое любимое укрытие. Он забрался на бушприт и уселся там. Мужчина в черном одеянии взошел на корабль. Капитан прошел вперед, хмурясь, подняв руку. Никто не поднимался на корабль без разрешения капитана. Но мужчина в черном отмахнулся от капитана, как от мухи. Он смотрел на Мышонка.
Мальчик отодвинулся к краю бушприта. Он перепугался. Он с ужасной силой вспомнил предупреждение Аррама. Мужчина в черном стоял на носу корабля. Он вытянул руку, Мышонок ощутил прилив облегчения. Мужчина не мог дотронуться до него. Он свободен.
А потом мужчина запел. Мышонка подняло за пояс. Бушприт треснул под ним и упал с брызгами в воду. Невидимая рука грубо бросила Мышонка на палубу, и мужчина в черной одежде подхватил его под руку. Капитан побежал к ним с криками. Жена капитана бросилась к ногам мужчины в черной мантии, впилась в него ногтями, визжа. Мышонок брыкался. Но мужчина в черном быстро шел с Мышонком под рукой, спустился с корабля и направился прочь.
Мышонка прижали к черной мантии. Он никогда не забудет их удушающий пыльный запах. Он не видел, куда они шли; он видел только мозолистые ноги мужчины в сандалиях. Ноги двигались быстро по ступеням, через пороги, по улицам и в зданиях. Он слышал голос матери, она гналась за ними по улицам. Мышонок извивался, как мог. Мужчина стукнул Мышонка по голове. Мышонок всхлипнул.
- Однажды ты меня отблагодаришь, мальчишка, - прошипел мужчина. Он ударил Мышонка еще раз, и тот отключился.
Два
Убийственные пески
Мика склонилась над бортом «Перокрыла», смотрела в узкую трубу. Хебен подошел к ней.
- Что это?
- Траут сделал. С ней далекие вещи как на ладони. Смотри.
Она передала ему трубку, и он посмотрел. И едва заметная линия Меритуроса на горизонте вдруг стала близкой. Хебен видел дюны, как замерзшие волны, набегающие на пляж. Он повернулся с трубой. Пустыня тянулась, сколько было видно.
- Я думала, Дорьюс был невзрачным, - сказала Мика. - Одни камни и кусты славы. Но это... - она поежилась. - Такое мертвое. Там ничего не живет?
Хебен потрясенно уставился на нее.
- Пустыня полна жизни. Там всякие существа: стада хегесу, стаи диких псов васунту. Змеи и ящерицы, птицы и маленькие наду... - от ее пустого взгляда он расставил ладони. - Маленькие роющие существа, такого размера, с длинными носами. Думаю, у всех детей в Меритуросе есть такой питомец.
Халасаа смотрел на берег, его лицо в татуировках было сложно прочесть.
Столько существ в такой пустоте?
Хебен рассмеялся. Они плыли половину оборота лун, и он привык к речи Халасаа, хоть все еще вздрагивал от тихого голоса в голове.
- Я вам покажу! Пустыня совсем не пустая. Не то, что это... - он махнул с гримасой на море вокруг них.
- Да ты шутишь, - Тонно у румпеля слушал их разговор. - Стоит зачерпнуть море ведром, поймаешь десяток рыб и водоросли.
Мика сказала:
- Есть острова у Дорьюса, где можно нырнуть за моллюсками, и на дне моря сады. Там красивые кораллы выше человека и цветы больше твоей головы.
- И туда нырять?
Калвин улыбнулась.
- Мы с тобой похожи. Те, кто живет не у берега, растет со страшными историями о море.
- Мой народ не доверяет океану, - признал он.
- Но в Меритуросе есть порты, торговцы, как и в других местах. Кроме Антариса, - сказала Мика.
- Да, но на берегу живут не коренные меритурианцы. Как только они покидают пески, жизнь в пустыне, они отворачиваются от своего наследия. Преступники и изгои работают в шахтах на берегу, и только сироты и отбросы живут у моря.
Калвин покачала головой.
- Ты теперь тоже сирота, помни, - сообщила она.
Мика спела под нос отрывок песни своего родного острова.
- Из реки - море,
Из моря - дожди,
Из дождей - реки...
Калвин сказала:
- Море нас соединяет, это кровь Тремариса. Ты научишься, как я, принимать океан и не бояться его.
Хебен отвел взгляд. Он и забыл, что у него теперь нет семьи. Он не отличался от изгоев, которых сам презирал.
- Эй, Мика! - позвал Тонно. - Спой ветер. А то этот затихает.
- Уверены, что мы далеко от Терила? Будет жалко, если нас сразу же арестуют, как колдунов.
Тон Калвин был бодрым, и Хебен сказал, чуть склонившись:
- Миледи шутит, но, боюсь, это не шутки. Если вас раскроют, ваша судьба будет не лучше, чем у близнецов. Может, хуже.
Калвин посерьезнела.
- Прости, Хебен, - они с Микой переглянулись, Мика запела ветер для парусов так тихо, что Хебен едва ее слышал.
На следующий день они прибыли в Терил. По настоянию Хебена, они подплывали без помощи Мики или Калвин.
Тонно ворчал:
- Давно я не причаливал, полагаясь только на свои умения.
- Это плохо, - пошутила Калвин. - Нельзя, чтобы твои навыки ухудшились.